Фернок 2 (СИ)

- Тише-тише – шепнул управляющий, - Не надо так нервничать, комиссар. Могу уверить, итальянец прокукует в тюрьме строгого режима до конца жизни, ведь ему недавно стукнуло семьдесят девять. Это не тот возраст, который может позволить долго и счастливо мотать срок.

- Да не дай бог, если сдохнет в тюрьме! – не успокаивался Фернок, - Мне нужна его смерть, но только от моей руки, а не от чьей-то другой. Понятно?

Разгневанный посетитель поставил своих боссов перед фактом – он, как бы там ни было, должен поквитаться с Басилио Моретти. И лучше никому не заграждать ему путь…

“Я не должен убивать. Я хороший человек. Я не должен. Я хороший…

Я не должен…”

Две тысячи двадцать второй год.

Фернок проснулся посреди ночи в холодном поту. Проснулся от многократно прокрученного в воспаленном мозгу сновидения.

– Я неплохой человек! Неплохой... – успокаивал себя он перед тем, как снова погрузился в царство Морфея…

Две тысячи одиннадцатый

- Вот тебе и... - только и смог молвить он, увидев перед собой не самое этичное зрелище - пьяного в зюзю начальника, развалившегося на "подогнанном" диване. Отекшее лицо и наличие полупустой банки в свисающей над полом руке поведали о Ферноке больше, чем мог бы рассказать о нем профессиональный психолог.

- Эсмонд? - тихим голосочком Дэвид проверил крепкость его дремоты. Он испуганно дернулся, когда храпящий Фернок открыл рот и с трудом произнес несколько слов, видимо, торопился поделиться маловнятным сновиденьем.

- Не хотел убить... Так плучилось... Не хотел... Я хроший... Хороший человек. Не хотел...

“Когда я говорю, находясь одной частью мозга во сне, я себя успокаиваю. Говорю, что хороший, что неплохой, чтобы, проснувшись, не ненавидеть себя очень сильно.

Каждый раз обещая себе завязать, я думаю, вот, наконец-то, сдержу данное себе слово. И каждый раз себя обманываю, подставляю…

Из одного вытекает другое, и становится очевидно, борьба с собой – самая трудная”

По просьбе влиятельного Торреса, способного обеспечить двум ненавистным сторонам долгожданную встречу, полицейские приняли Эсмонда Фернока и провели к задержанному.

Они с галантностью попросили вести себя корректно, “не делать глупостей”, на что экс-комиссар ответил:

- Можете быть уверены в искренности моего желания держаться по мере возможности. Постараюсь его не размазать…

Проведший до двери офицер предупредительно произнес:

- Вы сами передумаете причинять ему боль, как только увидите, в каком… - и открыл ее, - Все слова будут лишними. Вот, убедитесь!

Фернок благодарственно кивнул, разумно промолчав о своих не самых гуманных намерениях.

Но, как и предупреждал товарищ-полисмен, желание калечить итальянца, действительно, тотчас пропало: Моретти, ослабевший после проведения серьезной хирургической операции, давно распрощавшийся с имиджем жестокого гангстера, сидел на металлическом стуле и тяжело дышал, используя медицинскую трубку.

Старик с тонкой кожей и лысиной, занимающей пол головы спросил у вошедшего хриплым болезненным голосом:

- Кто вы, мистер? Что-то хотели спросить?

Широко раскрыв рот, Фернок смятенно выбежал из допроски.

Годы не смогли погасить жажду мести. Это получилось у одного мгновенья, которое экс-комиссар провел, находясь рядом с убийцей родителей. Сразу, после пренеприятнейшей встречи, стоящей настроения на целую неделю, он отправился на кладбище. Для того чтобы похвастаться перед достопамятной Джиллиан, перед девочкой, чью вдохновляющую доброту невозможно забыть.