Феромон

- Очень приятно, - пожимает она с энтузиазмом её протянутую руку. - Чего-нибудь выпьете?

- Если только воды, - соглашается Анна.

- С утра казалось, что этот дождь зарядит на неделю, но распогодилось, и такая духота, что мы только к вечеру и вышли на улицу. И детей теперь не вытащить из воды. Маргарет, присмотрите за ними, - обращается она к прислуге, а затем уводит нас в прохладу гостиной. - Лиз, будь добра, воды со льдом и лимоном. Мистер Хант?

- Мне то же самое, - киваю я, присаживаясь на предложенный диван, и Николь Миллер как-то загадочно улыбается, переводя взгляд с меня на Анну и обратно.

- Прошу прощения, оставлю вас на минутку, переодеться, - покидает она комнату. А Ан кидается ко мне стирать оставшуюся на щеке помаду.

- И что она теперь о нас подумала? - поправляет она в маленькое зеркальце свой макияж.

- Мне глубоко всё равно.

Она убирает в сумку косметичку, осматривается в большой гостиной, с интересом разглядывая картины, какие-то вазочки, статуэтки. Я вижу только саму Ан.

- Тебе не кажется она знакомой?

- Если учесть, что я её уже видел, нет.

- Но я-то её видеть вряд ли где могла, но всё же её лицо...

Она не успевает договорить, Николь вплывает в красно-золотом платье с воротником стойкой на азиатский манер, и её безупречная фигура в нём кажется ещё стройнее и выше.

- Простите, что заставила ждать, - вместе с ней приносят и воду, и она сама разливает её по стаканам, подаёт, а потом садится напротив, положив руки на спинку дивана и закинув ногу на ногу. - Я вас слушаю, мистер Хант.

- Спасибо, что согласились меня принять, - начинаю я с любезностей.

- Не стоит. Давайте, пожалуй, начну я, - вздыхает она. - Меня действительно удивил ваш приезд. Ведь я прекрасно понимаю, какую линию защиты выберет Джон. Он так неожиданно стал сенатором и так дорожит своим местом, что непременно захочет баллотироваться на второй срок. Но у обвинённого в измене, разведённого политика мало шансов быть выбранным. А значит есть только один способ - во всех грехах обвинить меня. Я права, мисс Ривз?

- Да, это распространённая практика, - кивает Анна.

- Действительно, ну кто я такая, чтобы со мной церемониться? Просто домохозяйка. Почти прислуга. Пятнадцать лет подававшая по утрам мужу чистые рубашки да рожавшая ему детей.

- Вы утрируете, Николь, - делаю я глоток воды и отставляю стакан. - Сенатор ни разу не сказал о вас плохого слова и даже не обмолвился неуважительно. Я думаю, он очень ценит вас, но есть некоторые обстоятельства, которые толкают его на этот необдуманный шаг.

- Например? - хмыкает она. - Он меня разлюбил? Или запутался в своих любовницах?

- Я думаю, их не так уж и много, если учесть, что до сих пор никуда не просочилась информация ни о его изменах, ни о вашем разводе. Я и сам узнал совершенно неожиданно. И вам не понравится то, что я скажу, но всё же я хочу этим с вами поделиться.

- Я вас слушаю, - складывает она в замок на коленях руки, чем выдаёт свою искреннюю заинтересованность.

- Я подозреваю, что сенатора подставили. И некая Николь Джеймс, по иронии судьбы - ваша тёзка, жена адвоката Питера Джеймса, его теперь шантажирует. Так уж вышло, что по роду работы я хорошо знаком с Питером, и мне приходилось общаться с его женой.

Вижу, как округляет глаза Анна, услышав эти имена, но у неё слишком мало информации, чтобы сделать правильные выводы.

- И чего же она хочет? - сдержано интересуется Николь.

- Как это ни банально, денег.

- Так почему же Джон от неё не откупится?

- Он попытался, но так неумело, что теперь это может выглядеть в глазах суда прискорбно гадко.

- Боже, он такой ранимый, Джон, - подскакивает Николь и начинает ходить по комнате. - Такой дипломатичный, мягкий, сдержанный. Я никогда бы не поверила, что с таким характером он станет сенатором.

- Иногда люди устают от жёсткости и несгибаемости и выбирают сердцем того, кого они искренне уважают за непопулярные решения и любят за его человечность.

- Что же тогда делать?

- Я могу всё устроить так, что развод не понадобится. Но вы должны ответить мне честно: вы сможете простить ему эту измену? Или вы просто решили выторговать себе лучшие условия при разводе?

- Лучшие условия? - вспыхивает она, как угли, и её красно-чёрное платье, переливаясь шёлком, только подчёркивает это сходство. - Да, мне будет очень тяжко, если он со мной разведётся. Мне сорок два года. И кто я такая? Бывшая актрисуля. Никому неизвестная Николь Уайт, сыгравшая в паре порнушек и одном достойном фильме.

- Желтоглазая осень! - восклицает Ан. - Это же вы играли Ирму? Я посмотрела этот фильм раз десять. Ты видел, Эйв?

- Боюсь, что я видел другой фильм, - смущённо потираю я бровь.

Николь заливается громким смехом.

- Сознайтесь, Эйвер, ведь именно этот «другой фильм» вы собрались использовать в суде? Спасибо, Анна! Не думала, что Осень до сих пор кто-то помнит.

- Вы были неподражаемы, Николь, - горят восхищением глаза Анны. Чёрт, какая же она красивая! - Особенно эта сцена на крыше небоскрёба. И каждый раз пересматриваю и до последнего верю, что Ирма не прыгнет.