Феронакозия

Стас смотрел на нее растерянными глазами, полными сострадания и ужаса. Он мог ожидать чего угодно, но ни такого разворота сюжета. Она была права, если бы Стас знал, что снова столкнется с безумным бредом, то предпочел бы, чтобы она молчала.

– Я выбралась за калитку, и было понятно, что кто-то должен остановить кровь, иначе тело умрет. У меня получилось то, с чем обычно сразу никто не справляется. Я смогла применить магию. Я взмыла вверх на несколько метров и увидела двух-трех людей на разных улицах. Кто-то расчищал лопатой снег, кто-то в обнимку шел домой. Из этой полупьяной поддерживающей друг друга парочки молодых парней я выбрала того, что послабее, и из последних сил велела ему пойти в мою сторону.

– Здесь можно срезать! – сказал он своему приятелю, и они, напевая какую-то песню, потопали по узкой дорожке, ведущей прямо ко мне.

– Женька, смотри! – закричал чуть более трезвый большой круглолицый парень, увидев женское тело и темные пятна на снегу.

Второй, худой и высокий, бросился ко мне, он потрогал пульс на моей шее и приподнял меня.

– Нужно вызвать скорую! – закричал его друг.

– Нет, – прошептала я, заглядывая в глаза своему спасителю и внушая ему меня послушаться, – Если кто-то узнает, я погибла.

После этих слов, я отключилась и очнулась на жесткой кушетке в жарко натопленной комнатушке. Двое студентов-медиков снимали квартиру у старушки, живущей на другой половине бревенчатого дома. Друзья спорили о том, что со мной делать. Круглолицый Миша убеждал Женю отвезти меня в больницу. А Женя, на которого я сумела повлиять, предлагал сначала во всем разобраться и извлечь пулю немедленно. Я застонала, открыла глаза и постаралась овладеть мыслями круглолицего. У меня не очень это вышло, но сам Женя приводил все более и более изощренные аргументы. В конце концов, Миша сдался, и они начали готовиться к операции. Когда я проснулась, Женя сидел рядом со мной.

– Мишка на учебе! – сообщил он. – Я взял больничный, буду за тобой присматривать. Все прошло успешо, ты – вне опасности. Сам не понимаю, как я на это решился.

– Ты спас мне жизнь, – прошептала я с трудом, – я этого никогда не забуду.

– Я просто понимал, что это единственно правильное решение, – ответил он. -

В городе новость. Тройное убийство всего в паре улиц от нас.

– Еще моя собака, – прошептала я.

– Настоящий кошмар. Хочешь поговорить об этом?

– Позже, – попросила я. – Если убийцы узнают, где я, то меня ничто не спасет.

Тут возвратился второй студент, Миша, и с некоторым неодобрением взглянул на нас. Он успешно сопротивлялся моим попыткам проникнуть в его голову. А я на тот момент была еще слишком слаба и неопытна. Ведь то были мои первые и самые тяжелые дни на Земле.

– Все про тебя спрашивают! – сообщил он товарищу. – Где Завадовский? Когда уже вернется?

– Еще пару дней побуду с ней, – ответил Женя, – а потом она уже и сама будет справляться.

Ночью я слышала, как в прихожей, куда они выходили покурить, Миша делился своими тревогами относительно меня. Ему казалось, что я чудная, что у меня недобрые глаза, и я слишком быстро иду на поправку.

С мальчиками я провела всю зиму. Они учились, я сидела дома, вызывала к жизни свои магические силы, старалась установить защиту от Вахрушевых вокруг нашего дома, готовила еду из дешевых продуктов, которые они держали в холодильнике с жутко шумным мотором. На улицу я выходила редко и только ночью, натянув на глаза шапку и закутавшись в Женин шарф. Мои спасители прикупили для меня кое-какую одежду, притащили откуда-то поношенный женский полушубок и сапоги. Только под самый конец моей жизни со студентами я решилась тайком пройтись по улице, гда стоял мой прежний дом. Он был на месте, заколоченный и пустой. Я заглянула сквозь знакомую с детства щель в заборе во двор и увидела покосившуюся будку и торчащий из нее обрывок цепи.

Миша с самого начала проявлял ко мне враждебность и терпел меня только ради своего друга. Чтобы заставить его молчать, я воспользовалась обычным средством земных женщин. Как-то раз, когда Женя уехал на несколько дней к родителям, я просто его соблазнила. Немного алкоголя, правильных слов и улыбок. Я воспользовалась опытом Виолы и, признаюсь, каждый раз, когда мы оказывались с Мишей в кровати, представляла себе Эдика. Наши с Виолой воспоминания и жизни соединились, как ты понимаешь.

За зимние месяцы я хорошо продвинулась в магии, глядя через окно, заставляла людей спотыкаться, машины ломаться, ветер дуть немного сильнее. Но все это были лишь детские игрушки. Я никак не могла достичь желаемего, пока не поняла, что мне для этого нужно.