Фестиваль

Три грязных, забитых глухими решетками окна периодически вспыхивали красноватым светом лампочки от сигнализации. Издали дверь черного хода магазина казалась закрытой. Ее неподвижный темный прямоугольник тускло вырисовывался в ночном тумане.

Оба его напарника побежали к главному входу, чтобы перекрыть все дороги после того, как они услышали звон разбитого стекла.

Вход на задний двор был всего один. Огибая здание с магазином по левой стороне, дорожка, утрамбованная шинами автомобилей и кое-где поросшая вялой травой, утыкалась в высокий забор гаражного общества. Оттуда доносилось злобное невнятное урчание сторожевых собак.

Значит, через забор он уйти не мог, — подумал Василий, приближаясь к двери.

Как раз в это же время на въезде показалась фигура одного из напарников. Он медленно направился в сторону Василия, подсвечивая по сторонам тусклым фонариком.

Василий подошел к видавшей виды двери и тронул ручку. Дверь с тяжелым вековым скрипом поддалась и отошла вбок.

Все стекла на окнах оказались целыми и теперь Василий ломал голову, откуда раздался звук бьющегося стекла.

Он шагнул вперед, вырезая лучом фонаря отдельные куски обычного продовольственного магазина. Пластмассовые ящики с водкой и вином, поддоны с хлебом, белые ящики с колбасой и молоком и куча другой всякой всячины, обычно составляющей интерьер любой подсобки.

Под ногой заскрипели останки разбитого стекла. Мерзко и громко. Василий направил фонарик вниз и обнаружил осколки разбитого стеклянного полотна. Не разбившаяся часть стекла была прислонена к стене.

Покрепче сжав дубинку, Василий направился к лестнице, спускающейся в подвал. Скользкие ступеньки покрывал белесый налет.

В этот же момент в проеме возникла темная фигура напарника, помахивающего дубинкой.

— Ну как? — спросил он негромко.

— Там за дверью стекло стояло, видимо, он не заметил, когда открывал и разбил.

— Так может он убежал?

— Вряд ли. Слышал, собаки не лают, а они сразу бы учуяли, особенно после продовольственного магазина.

— Ты думаешь, он там, внизу?

Василий пожал плечами и начал осторожно спускаться. Напарник остановился возле перил и застыл, как египетская мумия, с шумом втягивая воздух носом. Пахло сыростью и протухшим закисшим хлебом, как будто здесь делали квас. В углу негромко шуршала мышь.

Спустившись, Василий принялся осматривать большой, поросший на стенах паутиной, выглядевшей обглоданной бахромой, подвал.

Обстановка здесь в точности повторяла увиденное наверху. Потрескавшиеся черные и белые пластмассовые ящики со спиртным, мокрые картонные коробки без опознавательных знаков, соусы, майонезы, соки, различные кондитерские изделия, — все это лежало или валялось без видимого порядка.

«Одному Богу и товароведу известно, где тут что», — подумал Василий, перешагивая через гору рассыпавшихся чупа-чупсов, весело блестевших глянцевыми головками.

С самого края подвала, между стеной и промявшимся стеллажем покоился обыкновенный конторский стол, в беспорядке заваленный накладными, сертификатами и прочими бумагами. Бумаги лежали также и на полу, покрывая все пространство вокруг стола, отчего тот выглядел стоящим словно на подиуме.

«Если здесь и были деньги, то уже их тут нет», — подумал Василий, нагибаясь под стол. Некоторые бумаги сохранили на себе грязные следы подошв, оставленные совсем недавно. Выдвинув стул из-за стола, Василий посветил. Рыжеватый, весь в песке коврик сдвинулся набок и приоткрыл кусок стальной, местами заржавленной решетки. Сдвинув коврик совсем, Василий внимательно посмотрел на стыки толстых металлических прутьев и бетонного пола. Почти от всех прутьев отходили мелкие бороздки на полу, двигаясь параллельно друг другу. Из-за решетки веяло пронзительным холодом.

Василий постелил коврик на место и прислушался.

Сверху донесся приглушенный шум борьбы и вполне отчетливые ругательства. Что-то дважды со шлепающим звуком ударилось и сквозь все более шумную брань покатилось по лестнице.

В два шага Василий подскочил к ступенькам и занес резиновую дубинку над головой, готовый в любую секунду опустить ее на темное пятно перед собою. Забытый фонарик сиротливо светил со стола.

Пятно, между тем, пошевелилось, смачно ругнулось и начало подниматься.

— Это я. — Василий узнал голос напарника. — Он прятался за хлебной стойкой, хотел меня столкнуть, но я его все-таки достал! Гад!

Василии перешагнул его и поднявшись по лестничному пролету, подбежал к двери. Позади, охая и ругаясь, поспевал напарник.

Через двор, в направлении единственного выхода скользила прозрачная тень вора. Он не останавливался и не пытался обнаружить за собой погоню, чувствуя запах свободы.

Василий спрыгнул с крыльца, при этом зацепившись курткой за что-то острое. Послышался резкий звук разрываемого дермантина.

На беду преследуемого между зданием и забором, окруженный, точно терминатор, фонарным светом появился трети напарник.

Человек мгновенно остановился, издав нечленораздельны звук, словно провели гвоздем по стеклу.

— Борис, держи его, — заорал Василий, приближаясь сзади.