Фестиваль

Владельца собак держались побоку. Освободив своих ненаглядных бультерьеров и ротвейлеров от всяких ошейников и намордников, они собрались в кучку, весело смеясь и отхлебывая пиво. Ошалевшие от предоставленной свободы питомцы иногда нарушали границы своей зоны и увлеченно гонялись за кем-нибудь, по неосторожности попавшему в их поле зрения, пока остервенелые крик не нарушал всеобщего покоя — «Уберите собаку!»

Стоя на балкончике, нависшем над озером, Василий выкурил сигарету и внимательно оглядевшись, поспешил прочь. Он не любил собак и они отвечали ему взаимностью.

Осмотрев музей янтаря изнутри и ликеро-водочный завод снаружи, он, оставшись довольным своими впечатлениями, спустился на Московские проспект.

Побродив по магазину «Тысяча мелочей», Василий почему-то подумал, что так и не увидел мелочей дешевле миллиона. Разве что две-три.

Василий взглянул на часы, четыре с небольшим. Пора было возвращаться в поликлинику, чтобы встретить Наташу. Он с удовольствием отметил, что роза еще не потеряла своего первозданного вида.

Ноги немного гудели, но после поезда это было приятным чувством. Когда Василий подъехал на такси, Наташа уже вышла на ступеньки блеклого приземистого здания поликлиники, густо обсаженного зеленоватым вьющимся кустарником. Серые потрескавшиеся стены дома, словно обтянутые загнившей паутиной, уже давно и настойчиво требовали ремонта.

Возле деревянной, недавно окрашенной двери, на высоте человеческого роста висела грязная стеклянная табличка с надписью «Поликлиника», с наискось пересекавшим ее блестящим расколом.

Наташа, в красивом, цвета морской волны, легком шелковом костюме, трепещущим на свежем воздухе и белых туфлях-лодочках прохаживалась по забросанным выкуренными до фильтра окурками ступеням, иногда встряхивая головой. При этом ее серебристо-пепельные волосы медленными волнами перемещались с лица на спину.

— Привет, — крикнул Василий, расплачиваясь с шофером, — Я не опоздал?

Она поглядела на маленькие часики и улыбнувшись, покачала головой.

— Нет. Даже раньше. — Ее голос был приятным и мелодичным. Василий подошел к ней, пряча розу за спиной и снова ощутил еле уловимый цветочный аромат, от которого защекотало в груди.

— Вот и прекрасно. — Он сделал паузу. — А это вам, — и протянул длиннющую, нисколько не потерявшую свою свежесть розу.

— О!.. это мне? Какая красивая! Наверное, она стоит кучу денег!.. Спасибо!

Василий скромно посмотрел на сверкающие кончики своих туфель.

— Подарок нельзя оценить деньгами, это я вас должен благодарить, что вы позволили мне сделать такой маленький сюрприз. Ее лицо расцвело, но она взглянула на Василия вполне серьезно.

— Давайте на «ты» — так будет проще.

— Хорошо. Куда идем? Я, правда, уже полгорода исходил, хотелось бы посидеть где-нибудь спокойно…

— Вот и прекрасно, — сказала она, поправляя прическу. — Честно говоря, я не очень-то люблю ходить много пешком. Слишком пыльно и шумно.

— Но вечером-то, получше, я думаю, — заметил Василий.

— Тогда пойдем в одно прекрасное место, называется бар «При свечах», это где драмтеатр. Там уютно и народу много не бывает…

— Я всецело полагаюсь на твой вкус, — сказал Василий, подавая ей РУКУ.

Медленно, разговаривая о пустяках, они поднялись по улице Озерова, пересекли гудящую строительством Уральскую, вышли на кипящий машинами Советский проспект и повернули налево, на проспект Мира, оставив позади широкую, используемую под автостоянку, площадь Победы. Справа тянулось длинное, позеленевшее от старости угрюмое здание.

— Это технический университет, — сказала Наташа, увидев вопрос на лице Василия. — Попасть сюда практически невозможно, особенно на экономический. Но если ты захочешь выучиться на механика или тралмастера, то, я думаю, тебе будут рады.

— А это кто? Студенты? — Василий указал на группу неформально одетой молодежи, праздно шатающейся в тени вековых деревьев. Наташа засмеялась, но не громко, а как-то робко и застенчиво.

— Да… студенты, посмотри на них получше. Когда они подошли поближе. Василий разглядел, что в большинстве это были подростки, но среди них попадались люди и постарше. Почти все они пребывали в состоянии буддистской отрешенности, и, склонив головы, казалось, не могли найти выхода из парка с дюжиной деревьев. Некоторые лежали на траве с широко открытыми глазами без малейших признаков жизни. Один парень в широких черных джинсах-клише и цветастой рубашке навыпуск пытался закурить, но его руки, судорожно сжимающие зажигалку, удалялись по мере того, как он приближал к ним рот с зажатой сигаретой. Он как-то странно весь изгибался и стоял в такой немыслимой позе, что по всем законам должен был вот-вот упасть.

Все-таки он прикурил, полностью опустившись на асфальт и замер, словно кающийся грешник у алтаря.

— Не обращай внимания, — посоветовала Наташа и спохватившись, добавила, — мы почти пришли, вон и драмтеатр, видишь?

Впереди стояло красивое, пастельного цвета здание, поддерживаемое гигантскими белоснежными колоннами с искусной лепниной на концах.