Фестиваль

Василий дышал и не мог надышаться. Безбрежно голубое небо без единого облачка населили веселящиеся ласточки. Шумная ребятня играла в мяч и громко смеялась.

Василий почувствовал как на глаза навернулись слезы. Он соскочил вниз и побежал. Так быстро, как только мог. Он хотел ощутить усталость, хотел видеть лица людей, хотел кричать, что он не виновен, что его отпустили! Он хотел обнять весь мир и поцеловать его, и не важно, что этот мир причинил ему столько боли. Важно, что этот мир существовал и в конце концов все расставил на свои места.

Прохожие оглядывались на него с изумленными лицами, но ему было наплевать. Он бежал и дышал, не обращая внимания на шарахающихся людей.

Василий сорвал с себя шапку и отросшие почти до плеч волосы взметнулись по ветру. Глаза горели от переплескивающегося через край возбуждения.

Он даже сам не заметил, как оказался у Наташиного дома. Полувековые липы шумели над головой протяжно и ласково. Урча, проносились редкие машины.

Василий вошел в подъезд и на мгновение замер, почувствовав неловкость. Кто он ей, в конце концов... Промелькнул как искра и исчез. А Таня... та наверное, и думать забыла. Он вдруг вспомнил ее вязаный свитер и запах... Нет.

Он отогнал эти мысли и быстро поднялся по ступенькам. Звонок прозвенел, как сто лет назад. Василий улыбнулся. Надо было купить цветов. Он пошарил по карманам, но денег не нашел. Деньги исчезли. Да и что там было, кажется, двадцать или тридцать тысяч...

За дверью послышались легкие порхающие шаги. Наташа открыла дверь и замерла.

- Ты?! - вымолвила она.

Василий смотрел на нее не отводя глаз. Она еще больше похорошела. Халатик из тонкой ткани перетягивал красный пояс.

- Я, - сказал Василий.

Минуты две они не двигались с места. Долгие сумасшедшие минуты удивления, узнавания, воспоминаний и черт знает чего еще.

- Проходи, проходи,-- залепетала вдруг она. - Чего же ты стоишь? Он прошел в коридор и она, закрыв дверь, остановилась от него так близко, что ее дыхание коснулось его волос на плечах. Наташа несмело подняла руку я провела по его щеке.

- Шрам, - сказала она и вдруг расплакалась, упав ему на грудь. - Боже, где ты был? Где ты был?

Василий обнял ее за плечи. У него закружилась голова. Он погладил ее по спине.

- Не плачь. Не плачь, все кончено, - сказал он. - То, что было, то прошло. Я... - слова застревали у него на языке. - Я очень рад тебя видеть. Ты стала очень красивая... Она отняла лицо от его плеча и попыталась улыбнуться.

- Я тоже рада, что ты вернулся.

Глава 35.

-Сегодня вечером. Да. Кажется, в семь тридцать шесть. Из Ливана. Двенадцать человек, - она отвечала в трубку и одновременно думала, куда бы их заселить. Гостиницы были забиты сверху до низу.

- Их встретят? - спросил ее голос.

- Да, - сказала она и повесила трубку.

Город кипел как раскаленная доменная печь. Температура в тени не опускалась ниже тридцати градусов по Цельсию. На расплавленном асфальте виднелось множество вмятин от обуви и велосипедных шин. Безумное количество машин в удушливой синеве угарного дыма проносилось мимо изможденных зноем пешеходов. Слева от ступенек магазина "Ромашка" толстая женщина в серой от грязи и промокшей от пота спиной продавала мороженое.

Спрос был большой. Длинная очередь терпеливо выжидала, пока женщина в грязном халате неспеша примет и пересчитает деньги, потом залезет в свой большой черный кошелек, свисающий с ремня на поясе и отсчитает сдачу. Затем, также не торопясь, при этом морщась, отдуваясь и стряхивая мокрой ладонью со лба свисающие капли пота, откроет холодильник и протянет сто граммов замороженного с сахаром молока.

Василий знал, что для мороженого слишком жарко, поэтому не купил, а то через пятнадцать минут захочется пить в два раза больше.

Он просочился сквозь задыхающуюся на остановке толпу и неспеша пошел вдоль Ленинского проспекта. Посмотрел на часы - они показывали половину первого.

Василий шел к себе на квартиру, которую снял неделю назад. Сегодня он намеревался немного поспать, а затем встать, побриться, надеть срой единственный костюм и вечером...

Вечером его пригласил на день рождения единственный калининградский друг. Они встретились случайно четыре дня назад. Василий гулял по городу и наслаждался свободой, и возле него неожиданно остановилась подержанная "Гренада". Из нее кряхтя, вылез Павел.

- Привет служивым! - крикнул он.

- Здорово, - ответил Василий. - Я уже не служу, уволился.

- Да ну! Чего так?

- Не по мне это, - сказал Василий, нахмурившись.

- Ладно, ладно! - Пашкино лицо так и светилось от счастья. - Значит, так, через три дня, то есть и понедельник, жду тебя у себя. Догадываешься? Василий отрицательно покачал головой.

- День рождения у меня. В семь ноль-ноль.

- А где?

- У меня дома. Помнишь дорогу?

- Ну еще бы, - ответил Василий, улыбаясь.

Павел посмотрел на него, что-то соображая.

- Кстати... один не приходи. Все будут с подругами. Чтобы не глазел на чужих, захвати и ты. Как там Таня?

- Да никак,- сказал Василий.

- Не везет... - сочувственно протянул Пашка. - Ну, все равно, найдешь кого-нибудь.

- Конечно, найду, - Василий засмеялся.