Фестиваль для южного города

– А в режиссера хотел? – спросил Дронго.

– Да, он кяфур, неверный. Мне в мечети говорили, что он приезжает. Он не должен здесь оставаться. Он предал свою веру. И по телевизору сказали, что приехал человек, предавший исламскую веру.

– В какой мечети? – уточнил Дронго.

– Он, наверно, ваххабит, – вмешался кто-то из толпы. – Они все такие, фанатики.

– Замолчите! – крикнул Дронго. – В какой мечети?

– Там, – показал Рагим в сторону юга, – в Ардебиле.

– Ясно, – сказал Дронго.

– Он шпион, – закричал один из сотрудников полиции, – его прислали иранцы! Он шпион!

– Какой он шпион, – сказал другой мужчина в очках, похожий на учителя, – он просто одурманен глупой телевизионной пропагандой, которая идет с наших экранов. Не нужно было закрывать другие каналы. Вот теперь люди и смотрят эту чушь.

– Заберите этого типа и проверьте его психическое состояние, – предложил Дронго сотрудникам Министерства национальной безопасности, – и учтите, что он стрелял из обреза, с которым не идут на серьезное преступление. Будет лучше, если вы сначала отвезете его к врачам.

– Это будет решать начальство, – сказал молодой человек. – Вот, кажется, кто-то уже приехал.

На площадку перед отелем уже выруливали два автомобиля с высокопоставленными сотрудниками Министерства внутренних дел. Очевидно, полицейские успели по рации сообщить о случившемся.

– Нам нужно ехать, – строго сказал Дронго, обращаясь к обоим офицерам. – Сдайте его и поедем.

– Вы же видите, наш генерал приехал, – испугался один из них, – сам заместитель начальника горотдела. Мы не можем сейчас никуда уехать.

– Ваша задача – охранять гостя, прибывшего на кинофестиваль, – указал Дронго в сторону Мовсани.

– Простите нас, – тревожно сказал офицер. – Но мы не можем уехать без разрешения руководства. А там приехал наш начальник.

– Все верно, – печально согласился Дронго, – вы скорее умрете, чем уедете отсюда. Тем более что Мовсани остался жив, а преступник схвачен. Каждый из вас постарается отрапортовать как можно быстрее.

Дронго подумал, что теперь они не сдвинутся с места. Им важно было доложить руководству, как они отличились. Он вернулся к «Мерседесу».

– Нам нужно ехать. Мы уже опаздываем, – сказал он Хитченсу.

– Полицейские не едут, – понял тот.

– Нет. Им важнее лично рассказать о случившемся начальству.

Хитченс усмехнулся.

– Что советуете делать? – тихо спросил он.

– Поедем, – сказал Дронго. – Нас двое, и вы вооружены. И еще наш водитель. За нами обязательно поедут сотрудники Министерства национальной безопасности. Хотя и постараются не попадаться нам на глаза. Полагаю, что это гораздо надежнее, чем наши сотрудники полиции. Кроме того, я думаю, что господину Мовсани ничто не будет угрожать в кабинете министра культуры. А пока он выйдет и вернется сюда на интервью, к нам подъедут все остальные: и сотрудники полиции, и сотрудники другого ведомства.

– Они тоже нас опекают, – сообразил Хитченс.

– А вы как думали?

– Я никуда не поеду, – повторял как заведенный Мовсани.

– Там ждут операторы. Вас будут снимать, – решил сыграть на тщеславии режиссера Дронго. – И, насколько я знаю, там будут и представители английского канала.

– Они тоже приехали? – оживился режиссер.

– Конечно. Будут снимать о вас специальный репортаж.

– Какой канал?

– Я не знаю точно, какой. Но вы представьте себе, какие будут комментарии. Несмотря на покушение и угрозу своей жизни, известный режиссер Хусейн Мовсани проявил большое личное мужество и решил остаться в городе.

– Вы думаете, что они так и будут говорить? – обрадовался режиссер, стараясь не показать своего волнения.

Дронго увидел, как Хитченс отвернулся, скрывая улыбку. Очевидно, он тоже успел изучить характер своего творческого подопечного.

– Может, действительно поехать? – не очень решительно спросил Мовсани, обращаясь к Хитченсу.

– Обязательно нужно ехать, – кивнул тот.

– Тогда едем, и пусть все знают, что мне плевать на все эти угрозы и покушения! – выкрикнул Мовсани.

Дронго обошел машину и сел на переднее сиденье рядом с водителем.

– К дому правительства, – сказал он.

Водитель мягко вырулил на дорогу.

– Кто это был? – спросил Хитченс. – Вы узнали этого человека?

– Кто-то из местных, который часто ездит в соседнюю южную страну, – пояснил Дронго. – У нас тоже встречаются фанатики. Ему сказали, что наш уважаемый режиссер отрекся от своей веры.

– Это я отрекся от веры? – услышав слова Дронго, снова закричал Мовсани. – Я самый верующий человек в Великобритании. Не пропускаю ни одной молитвы, ни одного праздника. Даже в день поминовения убитого внука пророка Хусейна, да славится имя его. В Лондоне почти нет шиитов, все суннитские мечети, а я езжу на другой конец города в шиитскую мечеть. И это я неверный? Поворачивайте обратно, я ему покажу.

– Не нужно так волноваться, – посоветовал Дронго. – Наверно, ему пообещали деньги.

– Фетва была отменена. Никто не заплатит ему деньги, – крикнул Мовсани, – он просто наивный глупец!

– Может, он сумасшедший, – предположил Дронго. – В любом случае его уже теперь не отпустят до вашего отъезда. И вам ничто не угрожает.