Фестиваль

Повторив последнее словосочетание зачем-то два раза, вождь умолк – в последнее время утомление настигало его внезапно, как бы из-за угла. Никто из присутствующих при исполнении тирады об алкоголе не посмел хотя бы в чем-то малом оспаривать или обсуждать услышанное – все лишь молча чокнулись и, выпив, предались размышлениям и воспоминаниям, ожидая окончания эмоционального всплеска мысли такого непосредственного лидера МППР.

Закрыв глаза, Карлович размышлял: «Бедная моя жена… Помощнички наверняка наводнят гостиничный номер очередными девками – это уже стало некоей традицией».

В сущности, Златопольский никогда не был идейным развратником, а если и совершал иногда в молодости вылазки или набеги – никогда ими не хвастал, а даже, наоборот, вспоминая потом откровенные эротические сцены, краснел и смущался.

В мозгу всплыла сцена знакомства с женой почти тридцатилетней давности, всплыла настолько четко и явственно, что Казимир Карлович слегка поморщился. Тогда он возвращался с отдыха, из пансионата «Белый черкес». Из аэропорта дорога тянулась через смешанный, запудренный изморозью лес, ненавязчиво кружа и извиваясь волнами и неся на себе таксистскую «Волгу» с сидящими в ней водителем, Златопольским и одной миловидной попутчицей, попросившей подбросить ее до Москвы. Переговаривались вполголоса, шофер пятнадцатого автопарка Гурген Мартиросович Карапетян курил.

– Знаете, а я ведь не случайно попросилась в вашу машину, – неожиданно сказала Казимиру девушка. – Хотела познакомиться. Мы же с вами в одном пансионате «Имени Кочубея» отдыхали и в самолете вместе летели. Я дочь Махмуда Николаевича.

Златопольский остолбенело икнул:

– Кого?

– Ну, Махмуда. Лысый такой… Помните?

– Еще бы. – Казимир попросил у таксиста сигарету.

– Ну, так вот… – продолжила незнакомка. – Этот Махмуд, то есть мой папа, сказал о вас: «Вика, ты должна познакомиться с этим человеком. Это, – сказал он, – скала. Это матерый человечище!»

– Значит, вас Викой зовут?

– Да. А вас Казимиром. Я знаю.

Карапетян перебил:

– Матерый человечище. Это уже говорили о Толстом. Значит, вы тоже матерый. А с виду совсем не толстый.

Все рассмеялись.

Немазаной скрижалью скрипнули тормоза, и Казимир, рассчитавшись, начал процесс вылезания из машины. Вырвавшись на свободу, он отдышался и, подхватив оба чемодана – свой и попутчицы, пошел к знакомому подъезду. Пока поднимались по лестнице, Вика крутилась под ногами, щебеча разную дребедень о талантах Златопольского, своих творческих планах и какой-то старой дубленке.

– И все-таки, я вас не очень этим затрудню, что оставлю до завтра у вас свои вещи?

– Да нет, конечно, не очень.

«Что она хочет? – размышлял на ходу Казимир. – Может, новую дубленку? Ладно, посмотрим».

Квартира под номером сто тринадцать встретила хозяина с гостьей унынием и грустью.

– Что значит месяц отсутствовать. – Златик поставил на пол поклажу и со слезами на глазах пошел обходить слегка забытые владения. Вика сразу поспешила в туалет. – Да… – Хозяин высморкался. – Теперь год никуда не поеду! И целую неделю буду сидеть дома! Один буду сидеть! – Он улыбнулся, опускаясь на стул.

«Стоп. Как же один? А эта девушка? Что-то она, по-моему, не очень торопится покинуть мое гостеприимное жилище…»

– Вика!

В коридоре хлопнула входная дверь. Казимир нехотя поднялся и пошел в прихожую, где на полу обнаружил мятый кусочек туалетной бумаги, оказавшийся запиской: «Буду к вечеру. Целую. Твоя» – гласили начертанные зеленой пастой каракули.

– …С тех пор вот и мучаемся на пару, – резюмировал вслух воспоминания вождь. – Михалыч, во сколько прибываем в град Петров?

Глава сорок пятая

Наутро члены делегации МППР, наскоро умывшись и позатракав, во главе со своим лидером отправились по заводам, фабрикам, школам, вузам и прочим общественным многочисленным организациям для внедрения в скудные умы населения Петербурга передовых мануально-партократических идей.

Сергей Сергеевич, все же пообещав пригласить вечером на встречу в гостиницу «Октябрьская» представителей творческой интеллигенции, уселся в своем номере за телефон и принялся обзванивать знакомых и не очень питерских артистов с писателями.

– И на хрена мы подписались сюда лететь? – Иван Григорьевич отхлебнул из горлышка лимонаду. – Это все твой порыв.

– Ничего страшного, – спокойно отреагировал Сергей. – Да… Алле, алле…Здравствуйте, будьте любезны, позовите, пожалуйста, к телефону главного редактора. Что? Его нет на месте? Ну, тем лучше.

– Ты правда решил нагнать сюда так называемую интеллигенцию?

– А что в этом плохого?

– Да нет. Это я так. Просто я подумал о последствиях.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, не все же знают о твоих тесных контактах с Карловичем. А после подобной встречи…

– Да плевать мне на них на всех. Златопольский уже вошел в силу. Это года четыре назад находиться рядом с ним было по меньшей мере небезо пасно в смысле репутации, а сейчас…

– Ну, смотри. Я тебя предупредил.

– Ладно, ладно. Я оценил.

– Ну, хорошо. На все звонки тебе двадцать минут. Я жду тебя в ресторане.