Февраль - кривые дороги

Настя положила трубку в радостном смятении, еще не совсем веря тому, что услыхала. «Неужели повезло, наконец? — спрашивала она себя, как всегда в волнении принимаясь растирать виски пальцами. — И мой редактор не просто кто-нибудь, а один из первых редакторов Михаила Шолохова!»

— Настенька, тебе звонил кто-то важный? — сгорая от любопытства, проворковала Антонина, склоняясь над ней. — Поделись с нами.

— Да, Антонина Родионовна, дождалась, зовут в издательство работать над рукописью.

— Повтори, повтори! — раздался голос Ивлева из кабинета, и он с шумом появился на пороге.

Настя повторила.

— Ребята! — воскликнул он, — слыхали, что творится в нашем маленьком коллективе? Большие события назревают... Какие будут предложения?

Литсотрудники переглянулись. Яков стал медленно приподниматься со стула, вперев в Настю сияющие глаза.

— Качать автора! — рявкнул он, закатывая для чего-то рукава.

Не успела Настя ойкнуть, как мужчины схватили ее и, заголосив «ура», трижды подбросили вверх.

Антонина стояла поодаль, вздымая и опуская в такт руки.

Приспуская Настю на пол, Яков любезно осведомился:

— Хватит автору или, может, добавить?

— Хватит, друзья, хватит!

— Ну, то-то! А теперь беги к своей половине и обрадуй его!

«Да, вот так-то... Еще утром не знала, не ведала, какое меня ожидает известие. И вдруг... — думала Настя, шагая по главному коридору в цех. — Оно, положим, не вдруг, раз рукопись уже была принята. Закончилась, значит, полоса моего невезения — здравствуй, удача! А ребята-то в редакции как довольны за меня, даже Ивлев!»

Когда Настя вернулась от мужа, в редакции было пусто. Выставленный на середину стул с приколотой на спинку запиской привлек ее внимание.

«По твою душу, Анастасия, звонил секретарь парткома, просил зайти», — сообщал Ивлев.

В партком по вызову она всегда ходила с холодком в груди, не то от страха, не то от волнения. Многотиражка у всех на глазах, и в первую очередь у парткома, — очень неприятно будет, если в ее статье или очерке обнаружится какая-нибудь ошибка, досадное недоразумение...

Петр Осипович встретил Анастасию широким жестом.

— Садись. Слышал от редактора про твои успехи, очень рад за тебя! А у меня к тебе предложение: выступи на торжественном заседании, поздравь наших женщин с праздником. Скажи недлинно, но душевно. Корреспондент с телевидения обещал приехать — завод-то наш, сама знаешь, на всю державу гремит!

— Знаю, Петр Осипович, как не знать! Я выступлю, постараюсь...

— Значит, договорились? Сынок поправляется?

— Спасибо, поправляется. Только вот скучает он там без нас. Навещаем его каждый выходной.

— Двенадцатый ему?

— Да, должен был пойти в шестой класс, — отвечала Настя, сразу утратив свое было вспыхнувшее оживление.

— Мальчонка еще, — сочувственно заметил секретарь парткома. — А со скукой при желании можно справиться, — произнес он как бы между прочим. — Занять Леню интересными делами.

Нагнувшись при этих словах, Петр Осипович извлек из-под стола довольно внушительный по размеру плоский фанерный ящик с набором инструментов, раскрыл его.

— О-о-о! — восхищаясь, протянула Настя.

— Бери, бери, по заказу в цехе ширпотреба сделали. Очень пригодится мальчишке.

Дома тетка Акулина долго любовалась подарком, качала головой.

— Надо же, чужой человек, и как додумался! Сам, наверно, бездетный?

Услыхав от Насти, что у секретаря парткома семья, назидательно заметила:

— Семейный семейному рознь, матушка!

С чем Настя не стала спорить, рассматривая вместе с Акулиной аккуратно сделанные по детской руке инструменты: молоток, пилу и прочее.

«Но где же Леня употребит все это, вот вопрос? Как бы не расстроить его таким подношением...» — пригорюнившись, думала она.

Вернувшийся из техникума Василий утешил Настю.

— Поговори с завхозом, найдется же у него какая-нибудь кладовочка! А мы захватим дощечек, гвоздей, и пусть сделает... Ну хотя бы тетке Акулине скамеечку под ноги. Вещица нужная и ему по силенкам.

Леня, как всегда, встретил родителей за воротами санатория, бросаясь к обрызганной из мартовских луж машине.

— Мама, и ты, папа, попросите у главврача разрешения взять меня домой на праздник! Ну, пожалуйста...

— А разве можно?

— Можно. Он одну тетеньку отпускает.

Главный врач просьбу отца выслушал сочувственно, но брать Леню сейчас не посоветовал.

— Погода тяжелая. Кругом кашляют, гриппуют.

— Сынуля, — сказал Василий Лене, — праздник женский, день рабочий, перетерпим! А пока строгай, пили... Раскрой-ка подарок от одного хорошего человека!

Леня раскрыл ящик, и у Насти что-то сжало в горле, когда она увидела, какой радостью вспыхнули глаза сына, а все личико залилось румянцем.

— Кто же этот хороший человек, мама? — не отрывая взгляда от инструментов, через минуту спросил он.

— Наш секретарь парткома, Ленечка... Ну, играй, радуйся. И мне, сынок, выпала радость, месяца через три-четыре я подарю тебе свою книжку!

Леня ладошкой коснулся маминой руки,

— Книжка будет с картинками?

— Пока не знаю. Разве для тебя попросить?..

— Попроси, мама, — проговорил он без особого, как заметила Настя, воодушевления, снедаемый желанием поскорее опробовать в деле инструменты.