Февраль - кривые дороги

Прежняя жизнь вспоминалась Родиону Гавриловичу, как золотой сон. Был он сам себе голова, урядник ему первый кланялся. Он и подумать не мог, что настанут такие времена, когда торговля будет считаться дурным занятием, а хозяева станут не в почете!

В часы досуга, чтобы отвлечься от дурных мыслей, Родион Гаврилович выходил поработать около дома, звал Настю. Настя с охотой бралась за грабли или лопату. В небольшом ухоженном саду с несколькими фруктовыми деревьями у нее завелись любимые уголки, где она часами могла сидеть в одиночестве, читать взятую в библиотеке книгу или просто играть.

Все было в новинку после долгой зимы, все радовало: первая коричневая с черными пятнышками бабочка, желтый цветок на круглой молочной ножке, которому суждено потом разлететься по свету пушинками. В саду еще нет тени, но от майского солнца не жарко. Задувал ветерок из полей, там, за железной дорогой, зеленым ершиком поднималась рожь вплоть до сизой каемки леса.

Через месяц конец учению. Настя ждет не дождется последнего дня.

Предстоящее лето обещало быть особенно интересным. Впервые за существование городка в нем появился студент-практикант театрального училища из столицы.

Михаил Карпов, так звали будущего режиссера, в вечерние часы вел художественную самодеятельность при клубе, а днем занимался со школьниками. В школе ставили инсценировку «Весна». Приход весны встречали стихами, хор славил ее песнями. Сделать костюмы юным артистам вызвались помочь учителя.

Желающих принять участие в постановке было больше чем требовалось. Волей-неволей Михаилу пришлось «учинить» экзамен: он садился за рояль и просил пропеть что-нибудь.

Насте он сказал, что слушок у нее «прихрамывает», в хор она не годится, но, заметив огорченное лицо ученицы, тут же утешил ее, предложив читать стихи. Стихи Настя декламировала хорошо.

— За сестрой приударяет, потому и взял! — зароптали обиженные.

Настя не поверила: не может быть! До того недосягаемым ей представлялся Карпов даже для красивой Марии.

И хотя приезжий никак не соответствовал школьному эталону мужской красоты, ему прощалось это за пышную темноволосую шевелюру и романтическую профессию.

На второй день мая, когда мать неизменно повязывала черный платок, а отчим только косился на ее траурную голову, но помалкивал, Мария принесла в дом щенка с окровавленными лапами.

Крупный, с отвислыми ушами щенок, испещренный черными пятнами по шоколадной шерсти, доверчиво льнул к своей спасительнице и все время норовил лизнуть ей руки. Капли крови стекали на чистый пол кухни.

Появился из комнаты отчим, глянул сердито на пол, но когда поднял глаза, страдающая псина, должно быть почуяв в нем старшего, тоненько, просяще взвизгнула, стараясь дотянуться до него своим острым рыльцем, Родион Гаврилович расчувствовался.

— Ну что стоишь! — прикрикнул он на готовую разреветься от жалости Настю. — Тащи из аптечки йод, бинт, оказывай помощь животине.

Щенок поправился, получил прозвище Найденыш и собственную жилплощадь в саду: вместительную будку с покатой на две стороны крышей.

Найденыш рос не по дням, а по часам. Отчиму это доставляло тайную гордость: дом зажиточный и собака при нем исправная. Что же касается Настеньки, то четвероногий друг завладел ею настолько, что она даже перестала нуждаться в подружках.

Симпатия проявлялась обоюдно: Найденыш встречал Настю радостным визгом, наскоками, без нее скучал, поскуливал.

Зато Мария, «первая собачница в доме», по выражению матери, стала мало уделять внимания Найденышу. Придет с фабрики, наскоро поест, переоденется — и только видели ее! Не зря, наверно, старшеклассницы передавали Насте, что Мария гуляет с Карповым в городском саду, и не просто так, а под ручку — признак серьезный, многообещающий! Кое-кто даже спрашивал, когда ожидается свадьба.

Настя краснела и отмалчивалась, но, не стерпев, поведала матери, как досаждают ей старшеклассницы расспросами о предстоящей Марииной свадьбе.

Ксения Николаевна тихонько вздохнула:

— Ох и балаболки же... Ну, до свадьбы еще далеко. Жених-то нездешний, отбудет положенный срок, и поминай как звали.

— Удивляюсь, мать, твоим рассуждениям... приезжий! — услыхав их разговор с Настей, вмешался Родион Гаврилович. — Раз приезжий, то за девкой особый глаз нужен. Как бы беды не стряслось.

Ксения Николаевна нахмурилась, смуглое лицо ее сразу обрело неприветливое выражение.

«Нет уж, за такой дочерью не до глаза, — возразила она про себя. — Было время, Маня нас с Настенькой на своем хребте тянула. И теперь за себя постоять сумеет!»

— Ты, Ксюша, никак к сердцу мои слова приняла? — заискивающе спросил Родион Гаврилович, все более и более незаметно для себя подчиняясь влиянию своей неговорливой жены. — Я не враг твоей дочери, поскольку ты мне жена! Однако сама рассуди: порядочному жениху, или кавалеру там, давно пора показаться в доме, если у него серьезные намерения насчет девицы.

— И покажется, — промолвила Ксения Николаевна, очень довольная тем, что отчим собирается поступить с падчерицей, как родной отец.