Февраль

Томас ответил на мой взгляд лёгким кивком, как будто собирался что-то сказать, но передумал, прислушиваясь к словам Астрид, которая рассказывала о том, что у бедной собачки мсье Эрикссона случилось банальное несварение. И, знаете что? Надо было и мне прислушаться, последовав примеру Томаса! Потому что Астрид, которую уже никто не слушал, говорила прелюбопытнейшие вещи!

– А почему несварение, кто бы мог подумать! Объелся ивовых почек! Ну что за глупые создания эти собаки, вечно тащат в рот всё, что найдут! Совсем не разбираются в том, что едят! Они иногда даже едят свои… ой, простите! – Астрид покраснела до корней волос, и продолжила, уже не поднимая взгляда: – Я это, собственно, к чему начала говорить… эти почки, которых он переел… Мсье Штольц сказал, то была карликовая ива. Вроде бы ничего необычного, но, поверьте мне, как ботанику с двадцатилетним стажем, этот вид растений растёт только в одном месте поблизости!

Я похолодела, когда мадам Эрикссон произнесла эти самые слова. Я уже догадывалась, что она скажет дальше. Правда, так как она замолчала, договаривать за неё пришлось Томасу.

– У реки, рядом с мостом? – Предположил он, озвучивая мои самые страшные предположения.

– Не совсем, – покачала головой Астрид. – За рекой, мистер Хэдин. За мостом. Как раз там, где была найдена эта девушка, Селина Фишер.

XIX

– Ну и как прикажешь это понимать?! – Требовательно спросил меня Эрнест, перехватив в коридоре, когда мы с Франсуазой поднимались наверх после завтрака.

– Боже мой, что? – Растерянно пробормотала я, с неодобрением глядя на его руку, сжимающую моё запястье с такой силой, будто он всерьёз намеревался его переломить. – Опять кого-то убили, и рядом нашли мой паспорт?!

Де Бриньон такими глазами смотрел на меня, что я на секунду испугалась, что попала в точку со своим нелепым предположением. Но, слава богу, он сказал другое:

– Гранье сбежал.

«Слава богу»? Ой ли?

– Гранье… что?

– Твоих рук дело? – Хмуро спросил Эрнест. Но, видимо, злился уже не так, видя мою искреннюю растерянность.

– Ты что, издеваешься надо мной?! – Не на шутку рассердившись, спросила я. – Ты был со мной всю ночь, чёрт подери! Как бы я, по-твоему, могла помочь ему сбежать? Да я даже не знаю, где вы его держали!

Франусаза громко ахнула, когда услышала эти слова – так, словно уж она-то, невинная душа, точно не догадывалась, что де Бриньон ночевал в моей спальне. Лицемерка!

– Тем не менее, ему помогли, – продолжил Эрнест, испытующе глаза на меня. – Кто-то отвлёк полицейских, опрокинув полку с книгами в коридоре. Те спустились на шум, а когда вернулись, дверь была открыта. Ключ остался в замке, с наружной стороны. И кто бы это мог быть, Жозефина? Не знаешь?

Понятия не имею.

У Граньне не было близких друзей в отеле, не считая Габриэллы. Но от этой мысли мне сделалось только хуже. А что, если он сбежал не сам? Что, если это графиня Вермаллен подговорила кого-нибудь выкрасть Габриеля из-под носа французской полиции, чтобы отомстить ему самой, не дожидаясь правосудия? Я прикусила губу, и подняла на де Бриньона полный отчаяния взгляд.

– Я не имею к этому отношения, – искренне ответила я.

– Хотелось бы верить, – так же искренне сказал мне Эрнест. И мне показалось, что он хотел сказать что-то ещё, но в последний момент выпустил мою руку, и заспешил вниз, чтобы поскорее найти Витгена и собрать отряд на поиски Гранье.

– Эрнест, подожди! – Окликнула я, и тогда он обернулся ко мне. – Что теперь будет? – Спросила я убито. – Что теперь будет с ним?

– Вот уж не знаю! – Безжалостно ответил этот мерзавец. – Одно могу сказать точно: у твоего Гранье крупные неприятности, Жозефина. Он сам вырыл себе яму, и сам же в неё прыгнул. С разбегу.

– Господи, а что ему ещё оставалось?! – Застонала я, взявшись за голову в приступе отчаяния. – Вы зажали его со всех сторон! Разумеется, он сбежал! Иначе ты бы уж точно постарался, чтобы его отправили на гильотину!

– И был бы неправ? – С насмешкой спросил де Бриньон. Я наградила его холодным взглядом в ответ.

– Весьма оригинальный способ избавиться от потенциального соперника. – Сказала я. Он усмехнулся и развёл руками.

– Делаю, что могу, Жозефина. Как видишь. Извини, мне нужно найти Витгена! – Кивнув на прощанье опешившей Франсуазе, он направился вниз, лёгкой, непринуждённой походкой. А я пребывала в таком кошмарном отчаянии, что даже забыла рассказать ему про Гарденберга и его проклятого пса!

Моя подруга тяжело вздохнула, и обняла меня за плечо, надеясь утешить. А я упавшим голосом сказала ей:

– Вот видишь, Франсуаза! Он совершенно невыносим!

Я не помню, как я дошла до своей комнаты. Вероятно, и не дошла бы вовсе, если бы не Франсуаза. Она довела меня до дверей, приговаривая что-то ласковое и утешительное на ходу, но на меня её тихий голос должного успокаивающего влияния не оказывал. Я думала только об одном: Габриель совершил большую ошибку! Я понимаю, его загнали в угол, ему не оставили выбора, вот он и сбежал – если, он, конечно, сбежал сам, а не пал жертвой мести обезумевшей графини Вермаллен.