ff5788b584fa44afefd637d6c6eda23a

— Они умерли? Эм, пожалуйста, скажи, что они не мертвы, — хныкает он.

— Они не мертвы. Они внизу в своих собственных палатах, ждут тебя, — успокаиваю я его.

После моих слов вся его напряженность тает, и затем он тихо рыдает.

— Шшш, — произношу я тихо, садясь и поглаживая его спутанные с кровью волосы.

Я продолжаю так поглаживать его, пока он не начинает нормально дышать, и слезы останавливаются.

— Где моя мама? — каркает он.

— Я не знаю, солнышко. Мы не можем найти её, — отвечаю я честно.

Он фыркает и вздрагивает от боли из-за того, что так сделал.

— Ты не знаешь, где я могу её найти?

— Нет. Если она ушла, то ушла. Вы не найдете её, — с отвращением рычит он.

Я киваю, но он не может видеть, и от этого я чувствую себя довольно глупо.

— Хорошо, я здесь, и если ты хочешь, то я останусь с тобой, — предлагаю я, целуя его в лоб.

Он тут же кивает, прежде чем выяснить:

— Кто с Алиссой и Коди?

— Прямо сейчас Клайд с Алиссой, и я оставила Коди с Дженной.

— Где Гаррет и Джордан?

— Разыскивают твою маму, — лгу я.

— Как мы здесь очутились?

— Гаррет нашел вас, парни.

— Они ведь не разыскивают мою маму? — парирует он сознательно.

Я не отвечаю. Я не буду лгать ему снова. Одно дело защитить его, и со всем другое унижать.

Мы сидим в тишине, пока не заходит хирург и объясняет мне подробности операции Хантера. Его печень, и селезенка были разорваны. Так же, как и у Коди большинство ребер сломано, а также нос и орбитальные переломы обоих глазниц. Он попал в ужасный переплет. Ему повезло, что он выжил. Хирург повторил это дважды. Мне не надо повторять, чтобы признать этот факт.

— Вы можете перевести его в комнату к сестре? — спрашиваю я медсестру, когда она говорит, что время перевозить Хантера.

Она не рада мне с тех пор, как я остановила введение седативного препарата Хантеру. Но мне плевать.

— Я посмотрю, что можно сделать, — бормочет она раздраженным тоном.

Несколькими минутами позже, она входит, чтобы объяснить мне, что они — кто бы они ни были — предпочли держать их отдельно. И тут я не выдерживаю.

— Мне плевать, что вы предпочли бы сделать. Эти дети пережили кошмар! Я не буду стоять здесь и позволять вам держать их раздельно по любой причине, если это не касается их здоровья. Я знаю, что вы делаете это специально. Вероятно, вы делаете так, поскольку я смутила вас, не разрешив сделать укол седативного Хантеру. И я не сожалею об этом. Ему не нужно было успокоительное. Ему необходимо было утешение. Пробуйте в следующий раз сделать свою работу, вместо того, чтобы запихивать лекарство. Если вы не разместите их в одной палате, я пойду к руководству больницы. Палата Алиссы рассчитана на двух пациентов. Нет ничего, что мешает их совместному размещению. Я буду бороться на смерть за это. Я могу быть очень настойчива. Не проверяйте меня, леди. Я нахожусь на волоске от срыва. Вы не захотите видеть меня, когда я психую. Это очень неприятно.

Хантер тихо хихикает, выводя меня из моего запальчивого состояния. Я смеюсь вместе с ним. Это больно, но также чувствуется хорошо.

— Какие-то проблемы? — спрашивает хирург Хантера, Доктор Робертс.

Он привлекательный мужчина, примерно моего возраста с песочными волосами и добрыми голубыми глазами. Хотя он не Гаррет Шарп.

— Да, — произношу я, в то же самое время, когда медсестра в гневе отрицает.

— Я просила, возможно ли разместить Хантера в палате его сестры. А медсестра Рэтчед (Прим. имя нарицательное для жестокой медсестры, появилось после выхода романа К. Кизи “Пролетая над гнездом кукушки”) достает меня по этому поводу. В этом нет необходимости, после всего, через что мы прошли.

Крошечная ухмылка трогает его губы, когда я назвала её медсестрой Рэтчед. Я обычно не такая грубая или боевая, но я на пределе и очевидно, когда я добираюсь до этой точки, я становлюсь немного злой.

— Я думаю, мы можем узнать, чем вам помочь, — заверяет меня Доктор Робертс.

— Спасибо Вам.

— Я отвезу его вниз и возьму все на себя, — говорит он, отклоняя помощь медсестры. — Мне жаль насчет Керри. Она немного чувствительна.

Я киваю, соглашаясь, пока он начинает передвигать кровать Хантера к лифту.

— Я был в вашем магазине несколько раз, — небрежно произносит Доктор Робертс, пока закрываются двери лифта. — Ваш тыквенный хлеб просто удивительный.

— Любимый у горожан.

— Так же, как и Вы, — флиртует он.

— Она занята, док, — вклинивается Хантер.

— Я не удивлен этим.

Слегка неудобная напряженность заполняет пространство, заставляя меня вздохнуть от облегчения, когда мы достигаем нашего этажа.

— Могу я увидеть Коди, до того, как Вы отвезете меня в мою палату? — спрашивает Хантер.

— Несомненно, — мило отвечает Доктор Робертс, напряженность ушла.

Карен придерживает дверь открытой, пока я прохожу через неё. Дженна вскакивает на ноги, закрывая свой рот обеими руками при виде Хантера. Слезы потоком льются по её лицу, пока рыдания сотрясают ее миниатюрное тело. Я сглатываю большой ком в горле и иду к кровати Коди.

— Коди, солнышко, — шепчу я ему в ухо. — Мне надо, чтобы ты проснулся. У тебя посетитель.

— Кто? — хрипит он.