Фиалки на десерт

Леля медленно положила трубку и почему-то задумалась. И даже – что уж таить греха? – как-то раскисла. Расстроилась? Да нет, слово не то! Именно так – раскисла. Почему? Вот ведь дура! Голос мужа был бодр и даже весел, дела шли, кажется, вполне неплохо – прогулки, аппетит, блинчики на ужин. Сухой шов. Что еще надо? Да только твердить «спасибо» небесам и Галочке. Конечно, Галочке! А кому же еще? Это надо признать. Но почему так кольнуло ее глупое сердце? Почему стало не по себе? Ревность? Да глупость какая! К кому ревновать? К Галочке? Ну просто смешно! И кого? Тяжелобольного человека? Только-только отползшего от края могилы? Нет, она точно дура! И еще – плохая жена. Не оставила лишнюю пару трусов! И кольнуло ее оттого, что стало стыдно, неловко и неудобно. И ревность тут ни при чем! Только получается, что Виктор без жены обходился! Совершенно запросто обходился – вот в чем, собственно, дело.

Да! И еще кое-что. Муж снова не задал ни одного вопроса. Ни слова, как у нее да что. Нет, конечно, обижаться грех – она давно к этому привыкла. От ее дел он всегда подчеркнуто отстранялся, всегда. Но почему же именно сейчас так стало обидно? Почему она все не может привыкнуть? Ведь все понимает, а клинит опять.

Ну а потом Леля начала собираться – дела, увы, не ждали.

Перед уходом глянула билеты – туда и обратно. Туда – один, обратно – два. Ей и мужу. Вечером надо будет хоть эту тему закрыть. И еще – позвонить Галочке. Свинья она, Леля, неблагодарная. Крутит чего-то в больной голове, а там практически чужой человек вытаскивает ее мужа. Кладет на него здоровье и жизнь, войдя в ее «тяжелое положение».

Дед Семен учил: главный и самый отвратительный недостаток у человека – черная неблагодарность. И вот сейчас она попала в число презираемых дедом людей.

Первые полдня все было неплохо – по крайней мере, так казалось. А вот часам к пяти поняла – тот, кто обещал помощь, крутит. В смысле – врет. Ничего у него не получается, судя по всему, а озвучить это не может. Не хватает силенок. Или ей так стало со страху казаться?

Закрылась в кабинете и стала думать. Сопоставлять. И все поняла окончательно – нет, не помогут! Скорее всего, не смогли. Подвели. Да нет, ничего особенного – так часто бывало. Ко всему, надо сказать, она давно привыкла, как ей казалось. Сколько раз подводили, не сдерживали данных слов и обещаний, сколько раз просто банально обманывали, ничтожно врали, подставляли. И даже кидали. А сейчас что на выходе? Да кошмар, вот что! Ничего не связывалось, не складывалось, не выходило. Вот что на выходе! И это означало только одно – у нее, Лели, Ларисы Александровны, очень большие потери и огромные неприятности! И вся ее «сладкая жизнь» и сладкая фабрика по-прежнему под угрозой.

А ведь Виктор прав: бизнес в России – это, знаете ли, не для слабонервных! Слабонервной она не была – это точно. И приняла правила игры – раз и навсегда. Приняла скрепя сердце, отвергая душой – но понимая умом: Расея-матушка! Здесь все именно так, и никак не иначе. И что остается? Или – вали, или мучайся дальше в родных пенатах. Валить не хотелось. Россию она любила. Можно было и по-другому, например работать на «дядю». Она бы и здесь – наверняка! – быстро сделала приличную карьеру и зарабатывала хорошие деньги. На жизнь бы точно хватало. Но! Она-то всегда стремилась к другому – если и не к большим деньгам, то к самостоятельности, росту, своему делу, где она полноправная хозяйка. Ну а к этому прилагались и все прочие хлопоты, проблемы и проблемки и, разумеется, потери. Леля четко понимала: это ее путь. И другого не будет.

Правда, каждый раз, когда прикладывали мордой об асфальт, было непросто. Пару раз приходили в голову мысли – а не послать бы все это, а? Далеко и надолго. Сил-то уже поубавилось!

А потом вспоминала, как пробивалась в этом жестоком и беспощадном мире наравне с сильными и могучими мужиками. И никто ей скидок не делал, пощады не давал как женщине. Все – на равных. А самое главное – ее имя. Ее честное имя, которое она сама заработала. И добилась, чтобы ее уважали, чтобы ее, Ларису Александровну Незнамову, считали ее приличным человеком.

Сейчас тоже подступило именно это – а не послать бы все? Денег, конечно, почти совсем нет – все вложено, много кредитов и даже долгов. Но у нее есть помещения – свои площади, между прочим! И как они выросли в цене – всем понятно. И пусть даже кризис, чтоб его – второй за последнее десятилетие, – все равно цена этой приличной кубатуре есть, и приличная. Этого хватит, чтобы покрыть все долги. И чуть-чуть останется, чтобы спокойно дожить. Спокойно! Правда, к этому слову надо еще добавить слово «скромно». Хватит на кусок хлеба, на колготки, на скромный турецкий курорт.