Фиалковый маршрут

«Золотой Бутон», красовавшийся на ремне, перекинутом через плечо пришельца, сразу включил связь, что означало, что Дирск находился совсем рядом, где-то в области Млечного Пути.

«Привет, Дирск! Мы волнуемся», — без шифровки и шаблонов нацарапал гранитным «яблочком» инопланетянин по «блюдцу» приёмника.

«Нахожусь на пути к созвездию Лебедя, — пришёл ответ от Дирска. — Тут все ринулись к Смотрителю Звёзд помогать удерживать энергетическую силу космических сооружений, попавших в аварию. Вот почему они не прибыли на симпозиум. Наша группа движется по намеченной траектории. Сейчас в полёте три скифатрия по 777 звездолётов каждый. Так что твои розы доставим по адресу в созвездие Эридан. Колбы БСМ-1 нашли?»

«Пока не искали. Тебе звоним» — ответил Эртериатис.

«Пишите чаще, пока я в вашей Галактике. Позже связь будет с помехами».

«Ничего. Мы попросим Марс установить особые порталы связи «Световые Столбы».

«Тогда от меня привет Каролине. Попросите БСМ-1, чтобы она предупредила Васю о том, что я отдал распоряжение марсианской группе возвращаться на Землю. Вася обязан встретить астронавтов с Марса».

«Хорошо. Встретим».

«Спасибо. До свидания».

«Пусть дорога будет лёгкой!»

— Дирск просил Вас передать какому-то Васе информацию о какой-то группе, — искоса глянув на меня, сказал Эртериатис и стал зачехлять приёмник.

— Знаю Васю. Позвоню ему, — ответила я. — А почему Труженики Вселенной предпочитают цифру «7»? У вас всегда в скифатриях ровно по 777 НЛО?

— Да. Просто цифра «7» наиболее узнаваема при чтении видеообращения. Все остальные цифры можно запросто перепутать с похожими на них: 1 не отличить от4, 3 — от 8, 6 — от 9, 2 — от перевёрнутой 5. Наивысшей ценностью для нас является человеческая жизнь, поэтому постоянно пересчитываем, сколько звездолётов вернулось в скифатрий — 777 или 664. Если чёткие очертания числа 777 не просматриваются на экране переговорного устройства, идём искать отставших. Будем знакомы: я — житель планеты Таутиушимиривкаоунлы из созвездия Геркулес. А Вы?

— Местная, — тряхнула я кудряшками.

— Весёлая, значит. Похохочем? А то наши таутиушимиривкаоунланки чрезмерно серьёзные, прям-таки, честное слово, посмеяться не с кем.

— А название Вашей планеты вроде длинное и не грустное совсем.

— Оно потому и длинное, что тамошние люди не формально подходят к каждому вопросу и всякая новая эра обновляет, так сказать, омолаживает старое название планеты, добавляя к нему по слогу. В общем, я останусь на вашей планете. Тут название короткое, легкопроизносимое.

— А Ваши девушки будут по вас скучать.

— Вряд ли. Они — не «фиальюмс».

Я рассмеялась и моя реакция настолько пришлась по душе инопланетянину, что он начал без передышки вспоминать забавные истории из своей жизни в созвездии Геркулес. И так у него смешно получалось, что мы дружно и громко хохотали.

Но наш смех насторожил Дифтодроута. Он прибыл со стороны моря, выпрыгнул из НЛО и, пешком пройдя вдоль берега, остановился перед нами, держа в развёрнутом виде бумажный лист со строгим текстом. Разложив его на берегу, он расправил бумагу, придавил камушками и уселся неподалёку, грозно сверля взглядом Эртериатиса.

— Надо изучить содержание, — я склонилась над листом, но набежавшая волна смыла его в море.

Дифтодроут побежал вылавливать из волн лист бумаги, а Эртериатис беззаботно улыбался.

— Здорово мы сегодня похохотали, — потёр он руки. — Неплохо бы так провести все 500 лет моего отпуска, веселиться и деревья высаживать.

— Как Гомер напоминал:

«…работать за плату хорошую в поле,

Рвать для забора терновник, деревья сажать молодые…»

(Гомер. Одиссея. Песнь 18, строки 358–359).

— Да, именно так.

— А потом?

— А потом я — в небо, — бросил камушек на морскую гладь пришелец, — потому что она меня ждёт.

— Кто «она»?

— Вселенная… Что-то кушать хочется. Пойдёмте всё-таки в кафе?

— Разве у инопланетян есть земные деньги?

— Вот, — Эртериатис вытащил из кармана золотые круглые пластины.

— Это сейчас для оплаты не принимается. У нас в ходу бумажные купюры.

— Не знал. Отстал от жизни… Ну, ладно, сейчас заработаю современных денег.

Необычным прибором инопланетянин стал выводить на небе разные стихотворные строчки. Собралась толпа и охотно раскупила у него устройства, пишущие на небосводе. Затем понадобились «ластики» стирать написанное. Эртериатис занялся продажей «ластиков». Потом надписям стало тесно и потребовался второй небосвод. Ну, извините, ребята…

Вскоре небо было по пять раз густо испещрено надписями, а мы с Эртериатисом, с умом тратя заработанные деньги, обедали в летнем кафе на открытом воздухе.

Прискакал воробышек.

— Вот ты какой, любимец Смотрителя Звёзд! — наклонился Эртериатис к общительному пернатому и бросил ему несколько вкусных крошек.

Налетела стайка, расхватала подаренные ей кусочки вкуснятины и с пышными белыми комочками в клювиках спряталась под деревьями.