Фиалковый маршрут

Развесистая пальма подтвердительно покачивала кроной, будто донося до нас что-то многозначительное в унисон голосу рассказчика. Резные листья, как ладошки, распластались над миром в жесте благословления на добрые начинания. Словно зонтиками, они защищали всех, изливая силу родительской заботы, сочувствия и нежности. Солнечные лучи играючи соскальзывали с разлапистых ветвей и повисали в воздухе лёгким пологом древнего театра, словно призывая: «Посмотрите, кто сейчас придёт!»

Навстречу нам, раздвигая могучей поступью полоски лучей, сквозь свет и время, в ореоле блеска истории и пространства, не спеша шествовал мужчина благородной наружности. Чуть колыхались под ветром широкие поля его мягкой шляпы, похожие на кольцо Млечного Пути. На плече человек нёс моток проволоки для радиоантенн.

— Какие замечательные земляне собрались здесь, — поклонился он. — Жаль, что не бессмертные, как мы.

— А я с Марса привезла гранулы бессмертия, — постучала я себя по карманам, где позвякивали колбы из небьющегося стекла, — не подскажете, в какой пропорции разводить водой?

— Хотите сделать порошок для амброзии?

— Да! — обрадовалась я тому, что меня поняли.

— А зачем измельчать гранулы? Готовой амброзии на Земле — тонны! Мы её в своё время наготовили впрок. Но она оказалась нам не нужна в таком количестве. Сильное средство. Достаточно капли.

— Я, что же, зря летала на Марс?

— Нет, не зря. Но есть более лёгкое решение вопроса. Кто вам сказал, что искомое средство оттуда?

— Сама догадалась.

— Амброзия гораздо ближе, чем кажется. Она припрятана среди гор.

— В мандариновых садах?

— Откуда знаете?

— Опять сама догадалась.

— А пользоваться амброзией умеете, догадливая путешественница?

— Нет.

— Запоминайте, — собеседник открыл клапан на манжете и, достав из потайного шва ампулу с тёмной жидкостью, вылил её себе на руку. — Теперь нейтрализуем запах.

Он извлёк из-за ремня флакончик с розовым маслом и опрокинул его. Аромат роз смешался с амброзическим и произвёл ранее неведомый эффект. Воздух приобрёл следы фруктового печенья. Нет. Скорее вокруг разлилась ваниль. Нет. Вроде было похоже на смолистую дымку. Нет. Что-то такое чувствовалось, перемешанное с кондитерскими изделиями и духами. Но что? Как объяснить? Нет аналогов. Разве что тортик иногда так пахнет… А, может, и ещё что-то, чем мы здесь, на Земле, не пользуемся, а вот они там, в иных мирах, имеют это «нечто» ежедневно перед собой… В общем, тогда мне показалось, что марсианская тайна соединилась с земной и приобрела оттенок, не доступный для восприятия.

Человек в широкополой шляпе простёр руку к океану:

— Звездолёты первых посетителей Земли буквально пропитались запахом амброзии. Я просто не знал, как надоумить своих соратников («сверхлюдей», как вы их называете) не выдавать своего присутствия собственным ароматом. Он исходил от них всегда и был довольно-таки узнаваемым. Даже когда пришельцы были невидимыми (они наловчились пользоваться плащами-щитами, сшитыми из зеркально-отражательного волокна), шлейф загадочного воздуха струился за ними. Это выдавало всему свету местонахождение инопланетного гостя. И так продолжалось до тех пор, пока у инопланетян не появилась возможность погружать в океан свои звездолёты и вымывать из последних любые следы амброзии, вплоть до молекулы.

— Для этого звездолёты пришлось делать из золота?

— Естественно. Машины ведь ржавеют, они не бессмертны, потому что не обладают, как люди, способностью к самовосстановлению. Не хотите ли взглянуть на наши золотые помещения изнутри?

— Почту за честь побывать в меднозданном дворце.

— О! Цитируете? Всегда приятно, когда цитируют, — человек в широкополой шляпе смущённо потёр подбородок. — Ну, я смотрю, здесь кругом работа продвигается вдохновенно и быстро. Люди, наверное, уже немножко устали. Пора объявить перерыв и устроить грандиозный праздник в честь успешного начала труда. Необходимо чередовать работу с отдыхом. Нужно ведь, чтобы душа, как хранитель энергии, разрядилась и, восстановившись, обновилась. Для этого человек должен использовать потенциалы своего сердца, мышц и творчества на полную мощь. А если всё бросать на полпути, то проку не будет ни от работы, ни от отдыха.

— То есть плясать будем так же, как работать — пока не устанем?

— И никак иначе! Не надо спорить с природой. А в ней всё чередуется: солнце село и…

— …и все потемнели дороги. Это отрывок из поэмы Гомера «Одиссея». Там так и сказано: «Солнце тем временем село, и все потемнели дороги».

— Вы помните эти слова? — глаза человека восхищённо сверкнули из-под широких полей шляпы.

— Я помню даже главу, которая хранит данную фразу. Песнь третья, строка 487.

— Если соблюдать правила вечерней темноты и покоя, то утро обязательно встретишь приливом сил и будешь полон не только приподнятым настроением, но и красотой.

— Это правило из «Одиссеи» Гомера я выучила наизусть. Вот послушайте: «Встала из мрака с перстами пурпурными Эос;…». Песнь вторая, строка 1.