Фиаско

– А разве то, что случилось, лучше? – спросил Араго.

– А что мне надо было – ставить туда двигатель от мопеда? Он должен был получить мощность, значит, он ее и получил. А то, что тератрон по схеме похож на сидератор, зависело не от моего желания, а только от физики. Коллега Накамура?

– Это правда, – задумчиво согласился японец.

– Во всяком случае – даю голову на отсечение, – они не знают ни сидеротехники, ни гравистики, – сказал Ротмонт.

– Откуда ты знаешь?

– Иначе они бы их применили. Ведь тот молох, закопанный на луне, с точки зрения сидерургии – старье. Зачем пробивать штольни в магме и астеносфере, если можно трансформировать тяготение так, чтобы оно давало макроквантовый эффект? Их физика пошла другой дорогой – я бы сказал, более кружной – и отдалила их от высшей козырной масти. На наше счастье! Ведь мы хотим контакта, а не войны.

– Да, но не сочтут ли они наше поведение за военные действия?

– Могут. Наверняка могут!

– Можете ли вы, хотя бы примерно, установить, где останки преследователей, разбросанных «Гавриилом»? – Стиргард повернулся к физикам.

– Трудно сказать. Пожалуй, коллапс был сильно асимметричным. Спросим у GODа. Сомневаюсь, чтобы гравизоры успели его точно зарегистрировать. GOD?

– Я слышал, – ответил компьютер. – Локализация невозможна, взрывная волна раскрытия внешней оболочки Керра выбросила останки в направлении от солнца.

– А приблизительно?

– Неопределенность примерно в парсек.

– Не может быть, – удивился Полассар.

Накамура также был изумлен.

– Я не уверен, прав ли доктор Ротмонт, – сказал GOD, – может быть, я пристрастен, потому что нахожусь с «Гавриилом» в более близком родстве, чем доктор Ротмонт. Кроме того, это я ограничил его автономию согласно полученным указаниям.

– Хватит о родственных отношениях. – Командир не был любителем машинного юмора. – Говори, что знаешь.

– Я допускаю, что «Гавриил» хотел только исчезнуть. Обратиться в сингулярность. Он знал, что ни нам, ни им таким образом не нанесет вреда, ибо вероятность столкновения с этой сингулярностью практически равна нулю. Ее размер 10^-50 диаметра протона. Скорее столкнутся две мухи, одна из которых вылетела из Парижа, а другая из Нью-Йорка.

– Кого ты, собственно, защищаешь? Доктора Ротмонта или себя?

– Я никого не защищаю. Хоть я и не человек, но обращаюсь к людям. Имена Гермес и Эвридика происходят из Греции. Так пусть это прозвучит, как под стенами Трои: поскольку экипаж не доверяет мне – тому, кто программировал и выслал «Гавриила», – я даю олимпийское слово, что выход посредством коллапса не был введен ни в один блок памяти. «Гавриил» получил максимум возможностей для решения – наносекундность обсчета вероятности по всем ее разветвлениям, то есть 10³², – таково было кардинальное число его комбинаций. Как он употребил эту мощь, я не знаю, но знаю, сколько времени дано было ему на решение. От трех до четырех секунд. Слишком мало, чтобы установить предел Голенбаха. Перед ним была альтернатива: все или ничего. Если бы он не свернул пространство коллапсом, то взорвался бы, как сто мегатонных термоядерных бомб. То есть освобожденная замыканием мощность стала бы взрывом. Поэтому он кинулся в другую крайность, которая гарантировала сжатие в сингулярность и попутно втянула снаряды квинтян под оболочку Керра.

GOD замолчал. Стиргард обвел взглядом свою команду.

– Хорошо. Принимаю это к сведению. «Гавриил» отдал богу душу, а в том, поставил ли он мат Квинте, будет случай убедиться. Остаемся на месте. Кто на дежурстве?

– Я, – откликнулся Темпе.

– Хорошо. А вы идите спать. В случае чего прошу меня разбудить.

– GOD всегда бодрствует, – послышался голос компьютера.

Оставшись один в рубке, пилот в полутьме проплыл круг, словно пловец в невидимой воде, вдоль матовых, слепых мониторов, поднялся к потолку и, застигнутый внезапной мыслью, оттолкнулся так, чтобы долететь до главного визиоскопа.

– GOD? – окликнул он негромко.

– Слушаю.

– Покажи мне еще раз последнюю фазу погони. В пятикратном замедлении.

– Оптически?

– Оптически с инфракрасным фильтром, но так, чтобы изображение не слишком расплывалось.

– Степень резкости – это вопрос вкуса, – возразил GOD.

Экран тут же засветился. Возле рамки выскочили цифры дальномера. Они не мелькали молниеносно, как тогда, но менялись мелкими скачками.

– Дай сетку на изображение.

– Слушаюсь.

Стереометрически расчерченное изображение белело облачным слоем. Вдруг оно заколебалось, словно заливаемое водой. Линии геодезической сетки начали изгибаться. Расстояние между иглой «Гавриила» и преследователями уменьшалось. Благодаря замедлению все происходило, как в капле воды под микроскопом, где к черной пылинке взвеси плывут запятые бактерий.

– Допплеровский дифференциальный дальномер! – потребовал Темпе.

– Пространство теряет евклидовский характер, – возразил GOD, однако включил дифференциатор.