Фиасоль во всей красе

– Не пойду стричься! – сердито закричала Фиасоль, вбежала в свою комнату и хлопнула дверью.

Мама пошла следом и хотела войти, но Фиасоль заперла дверь.

– Надо бы снять с этой двери замок, – тихо сказала мама.

– Солнышко моё, – мягко сказала она. – Ну, давай, дружок, сходим в парикмахерскую.

– Ни за что, – ответила Фиасоль. – Ты поезжай, а я останусь дома. У меня красивая причёска.

Вот тут мама отчаялась. И сделала то, что строжайше запрещают делать все книги по воспитанию детей.

– Солнышко моё, если ты поедешь со мной в парикмахерскую, я тебе подарю что-то очень красивое.

Стала ждать ответа.

– А что ты подаришь?

– Например, очень интересную книгу.

– У меня полно книг, – раздался голос из-за двери.

– Скакалку?

– У меня уже три скакалки, больше не надо.

– Красивые краски?

– У меня полно красок.

– Давай поедем в центр города и найдём там что-нибудь хорошее, – сказала мама.

Это заинтересовало девочку, она осторожно отперла дверь и выглянула.

– И ты купишь мне всё, что я захочу?

– Нет, – ответила мама, – но мы посовещаемся и выберем что-нибудь, что стоит не слишком дорого.

Фиасоль и мама поехали в центр города. Там они осмотрели самокаты, управляемые модели самолётов, лошадки-качалки и гамаки и, в конце концов, пришли к соглашению.

Фиасоль выбрала огромный разноцветный леденец на палочке, и мама решила, что на этот раз она легко отделалась. Потом они отправились в парикмахерскую.

У самых дверей Фиасоль резко остановилась.

– Знаешь, я всё равно не хочу, – сказала она и протянула маме леденец.

– Послушай меня, дружок, – сказала мама. – У нас с тобой был уговор. Нельзя от него отказываться. Ты получаешь леденец, а я веду тебя стричься.

Фиасоль снова засунула леденец в рот и нехотя вошла. Посмотрела по сторонам, как будто попала в клетку ко львам, потом осторожно села на стул перед большим зеркалом.

– Влипла, – пробормотала она с досадой.

– Она опять подстригала себя сама? – сказала парикмахерша Хатла, растерянно рассматривая голову Фиасоль.

– Да, – сказала мама извиняющимся тоном. – Как вы думаете, это можно хоть как-то поправить?

– М-да, уж и не знаю, – ответила Хатла. – Может быть, лучше сделать волосы короче?

– Ну, нет, – возмутилась Фиасоль. – Волосы не должны быть короткими.

– Я попробую привести твои волосы в порядок, – сказала Хатла, – но обещай мне, что никогда больше ты не будешь стричься сама. В следующий раз я попросту отрежу все твои лохмы.

Фиасоль кивнула с серьёзным видом.

Хатла осторожно стригла волосы, а Фиасоль издавала странные звуки. Она бормотала, стонала, фыркала, мычала, когда ей казалось, что Хатла отрезала слишком много. В конце концов, спасательная операция была завершена, мама и Хатла были более или менее удовлетворены результатами.

– Длинные сзади, короткие спереди. Хороший компромисс, – сказала мама, когда они выходили на улицу.

– Да-да, – ответила Фиасоль, – но только больше я никогда не пойду ни в какую парикмахерскую. Буду отращивать волосы.

– Тогда тебе нужно перестать самой стричь свои волосы, – сказала мама. – Иначе они никогда не отрастут до колен.

На следующее утро Фиасоль всё ещё сердилась на маму из-за этой стрижки. Сразу после завтрака она прибежала к Ингольвюру Гойкюру. Они уселись на ступеньках его дома.

– Если бы не было мам, Ингольвюр Гойкюр, человек был бы свободным, – решительно сказала своему другу Фиасоль.

– У тебя, что ли, крыша поехала? – сказал Ингольвюр Гойкюр, который понимал гораздо больше, потому что ему стукнуло девять лет. – Человеку нужны мамы. А если бы не было мам, то были бы папы, они тоже присматривают за человеком. Где бы ты жила, если бы не было мам?

– Например, в твоём сарайчике, – ответила Фиасоль и улыбнулась своему другу.

– В моём сарайчике? – удивился Ингольвюр Гойкюр. – Он, правда, красивый, но, пожалуй, там слишком тесно, и жить в нём нельзя.

Ингольвюр Гойкюр как раз в это лето соорудил дивный сарайчик на специальной площадке около школы. Собственно говоря, он предпочитал называть его домиком, а не сарайчиком. Домик был с мансардой, ни один взрослый не смог бы в него войти, только такие малыши, как он и Фиасоль. Ингольвюр Гойкюр так гордился своим сооружением, что перевёз его на прицепе поближе к дому, когда площадка закрылась. Теперь Ингольвюр Гойкюр и его родители никак не могли договориться, где будет стоять этот домик.

Папа и мама считали, что двор позади дома для таких сооружений самое подходящее место, но Ингольвюр Гойкюр говорил, что домик нужно поставить на виду перед домом. Родители никак не соглашались, время шло, и домик стоял пока на подъезде к дому.

– Ингольвюр Гойкюр, мы переезжаем, – решительно сказала Фиасоль. Мальчик не стал возражать. Ему понравилась идея жить в домике, который он сам же построил.

В то утро, когда Ингольвюр Гойкюр и Фиасоль решились на переезд, дождь лил как из ведра. Они натаскали в домик много полезных вещей: плеер, плед, диски, подушки, коробки с попкорном, глубокие тарелки и пакет сока.

– Мы с Ингольвюром Гойкюром переехали, – сказала Фиасоль маме.

– Вот как, – удивилась мама. – И чем же плохо жить здесь?