Фигура легкого эпатажа

В полной тишине, прерываемой лишь самозабвенным чиханием Белочки, я изучала находку. Семен Крутиков, помнится, шарил в своем милицейском компьютере и так и не обнаружил прописанной в столице Лауры Михайловны Ивановой. Что ж, ситуация, кажется, прояснилась. Заказчица, по всей видимости, не захотела открыть мне свое настоящее имя. Более того, она загримировалась, нацепив парик и нанеся на лицо темный тон. Вполне вероятно, что и глаза у лже-Ивановой не карие, человечество давно придумало цветные линзы. Весьма удачно сыграв роль Лауры, она решила избавиться от улик и выбросила «карнавальный» костюм.

И какие же выводы можно сделать из всего вышесказанного? Да самые простые. В доме Антонова творится чертовщина, меня по неизвестной пока причине втянули в гущу событий, заставили плясать под чужую дудку. Зачем? На этот вопрос пока ответа нет, но я его обязательно найду, потому что не собираюсь оставлять безнаказанным человека, затеявшего спектакль.

Теперь надо вернуться к Антоновым и во что бы то ни стало попытаться понять, кто из членов семьи заварил кашу. Отчего я полагаю, что следы ведут в особняк Антонова? Ну, это просто.

Похоже, свалка, где я сейчас стояла, возникла стихийно — никаких контейнеров на пустыре не видно. Деревенские жители люди простые, вот и прибегают в укромное место и опустошают здесь ведра (кстати говоря, еще приличное поведение, я видела, как некоторые селяне ничтоже сумняшеся просто вышвыривали мусор на проезжую дорогу).

В общем, здесь помойка как помойка — пустые банки, битые бутылки, яичная скорлупа, тряпки и прочий мусор. Изредка в пластах грязи попадаются газетные свертки и полиэтиленовые кульки — очевидно, самые аккуратные жители все же пытаются жить красиво и стелют в ведро старую прессу или собирают отходы в ненужный пакет с оторванными ручками.

В магазинах сейчас продаются специальные мешки для мусора, но деревенский народ их покупку наверняка считает напрасной тратой денег, буквально выброшенными на помойку рублями. Но черный пакет, причем дорогой, из плотного полиэтилена, с прикрепленными изнутри ярко-синими завязками тут один. Значит, скорее всего, принес его сюда отнюдь не житель деревни. И более того: в нем обнаружилась совершенно новая фирменная куртка, а мне хорошо известно, какую сумму должен выложить из кармана человек, решивший одеться в магазине пафосной фирмы.

Не так давно Лиза стала канючить:

— Лампа, давай ты не будешь мне делать никаких подарков до пятнадцатого мая…

— Почему? — удивилась я.

–        Очень хочу одну курточку… — призналась Лиза, назвав именно эту фирму. — Если ты не станешь растренькивать деньги на ерунду, хоть на время прекратишь тянуть в дом идиотские чашки, фигурки и футболки с изображением собак, то после пятнадцатого мая можно будет заглянуть в магазин, где я ее видела.

— Очень глупо покупать теплую куртку к лету, — покачала я головой.

— Наоборот! — оживилась девочка. — Тогда как раз скидки начинаются. Впрочем, отложенных тобой денег все равно не хватит, надо будет попросить, чтобы все домашние мне на день рождения тоже не подарки, а конвертики вручили.

— Сколько же стоит куртенка? — усмехнулась я. — Ведь не пятьдесят же тысяч!

— Не-а, — отозвалась Лизавета, проигнорировав мою иронию. — Меньше чем за семьдесят не найти. Причем это короткий вариант, о длинном а я и не думаю.

— За что такие деньги? — пришла я в негодование. — Иди спокойно в любой спортивный магазин и покупай пуховик.

— Эх, Лампудель… — протянула Лиза. — Как ты не понимаешь? Курточка от такой известной фирмы — это же не просто одежда, а как бы особый знак. Он сообщает всем, что ты удачлива, богата… в общем, что жизнь у тебя удалась.

И вот сейчас я гляжу на вожделенную для Лизы фирменную шмотку, лежащую на помойке.

Нет, точно никто из жителей явно убогой деревеньки к парику и пуховику отношения не имеет. Ой, а в пакете еще и свитер имеется, нежно-голубой, с желтой вышивкой.

Стопроцентно — новую одежду принесли из дома Антоновых. Сюда с холма как раз ведет тропинка, которая тянется от калитки в заборе, ограждающем участок Михаила Петровича.

Так, надо возвращаться.

Я завязала прорвавшееся дно пакета узлом, сунула в сильно уменьшившийся мешок куртку, свитер и парик, затянула синие ленточки, отнесла пакет чуть в сторонку и засыпала его снегом.

Белочка громко икнула и легла на тропинку. Глаза собаки начали закрываться: то ли псина устала, то ли, пока я, забыв обо всем на свете, изучала находку, наелась от души объедками.

— Пошли домой, — велела я и грозно загремела цепью.

Белочка покорно встала и медленно-медленно потащилась к дому. Вернулись мы безо всяких приключений.

— Ну как? — склонив голову набок, поинтересовалась Ася.

— Нормально, — бодро ответила я.

— Понравилось?

— Не знаю. Но, судя по тому, что она все сделала, думаю, Белочка осталась довольна.

— Не о ней спрашиваю, о тебе!

— Замечательно прошвырнулась, воздухом подышала, — бойко соврала я, дрожа от холода насквозь промокшего свитера. — Где ей лапы помыть?

— Не парься, — махнула рукой Ася.