Фигура легкого эпатажа

Все удивились, начали расспрашивать хозяина, а тот лишь отделывался намеками, говорил: «Сам не в курсе, она издалека, хочет познакомиться, долго не проживет, назад уедет».

Лана, больше всех желавшая узнать подробности о незнакомой родственнице, возьми и ляпни:

— Как бы не так! Новая шуточка небось!

И началось! Лучше не рассказывать, какой скандал разгорелся у Антоновых. Завершился вечер отвратительно: профессор свалился в постель, Анна засуетилась вокруг мужа, а Лана вдруг заорала на весь дом:

— Хватит! Сколько можно нас изводить? Мама, брось его!

Костя попытался успокоить сестру, но у Ланы открылась форменная истерика — девушка не желала успокаиваться. Тогда Кира позвала приживалку Галю Мамонтову, лучшую подругу Ланы (Маре Мамонтова не нравится, слишком уж она выпендривается для приживалки, которую приютили из милости, но Галина имеет огромное влияние на Лану, а Анна считает Мамонтову замечательным человеком).

Галя сумела уложить Лану в кровать. Потом вышла в гостиную, где в самом плохом настроении сидели Костя, Кира и Анна, лихо опустошила бокал коньяка и сказала:

— На мой взгляд, существует два варианта. Говорить дальше или заткнуться?

— Слушаем внимательно, продолжай, — поторопил Костя.

— Значит, так. Либо Лаура и впрямь родственница, либо это новый спектакль, третьего не дано, — прошипела Галя.

— У мужа была сестра, — слабым голосом сообщила Анна, — она давно умерла. Михаил Петрович очень переживал, когда Лаура скончалась.

— Отчего я про нее не знаю? — удивился Костя.

— Ты был тогда маленький, — туманно ответила мать.

— Но вы никогда не упоминали о тетке, — продолжал недоумевать сын.

— Потом выясните, что к чему, — вмешалась в беседу Галина. — Думаю, следует поступить так: когда эта фря дальневосточная явится, надо попытаться ее расколоть. Я прикинусь, что часто бываю во Владивостоке, и посмотрим на реакцию гостьи. Если завозмущается: «Да вы совсем не знаете города», значит, она оттуда, а начнет изворачиваться…

— Ясно, — оживилась Кира, — дадим бой мерзавке.

— Небось актрису нанял, — предположил Костя.

…Мара примолкла, приостановив рассказ.

— А, ты под дверью подслушивала! — утвердительно воскликнула я.

— Ага, — без тени смущения призналась домработница.

— И что дальше?

— Явилась эта Лаура, — зачастила Марина. — Такая кошка крашеная, жутко страшная, морда лошадиная…

— По-моему, вполне ничего, — вылетело из меня помимо воли. — Стройная, смуглая…

Мара с чувством чихнула. Восхитилась:

— Вот же дал господь талант, видеть прошлое и будущее!

— Не всегда картинка бывает четкой, — спохватилась я. — Сейчас вот не понимаю, чем у вас дело закончилось.

Мара оглянулась на дверь и зашептала:

— Большой бедой. Михаил Петрович умер. Прямо за письменным столом. Завещание хотел на эту Лауру переписать. Достал бумагу, нацарапал фразу: «Все мои…» — и кирдык! Сначала подумали, что у него с сердцем плохо стало, а потом менты Анне сказали: отравление. Ничего себе поворот, да? А Лаура, если явившуюся в дом девицу действительно так звали, удрала через окно! Сумку свою она в комнате оставила, только там барахло одно, ничего ценного. Зато она у нас хорошо разжилась.

— Чем?

— Деньги стырила. Миллион!

— Неправда! — подскочила я. — Когда вылезала в окно, пачки остались на полу!

Язык прилип к гортани. Ну все, выдала себя! Но домработница не заметила оплошности «экстрасенса».

Мара почесала в затылке.

— Тебя сюда точно господь послал. Ну-ка скажи, кто мне в белье пузырек подсунул?

— Какой? — растерялась я.

Домработница прищурилась.

— Сама знаешь, ведь ясновидящая!

— Говорила же, не полностью способна картинку восстановить, пробелы случаются.

Мара нахмурилась:

— А ментов тут у нас было… тьма! Знаешь, что они подозревают?

— Ну?

— Кто-то хозяина отравил.

— Да?

— Вроде как надоел он всем со своими скандалами, и кто-то из домашних его… того… — деловито заявила Мара. — Я очень внимательно беседу Анны Валерьевны с Владимиром слушала.

— С кем? — насторожилась я.

— С ментом главным, его Владимиром зовут. Так вот, он предположил, что Михаила Петровича обманули: наняли Лауру и велели ей стырить бабки, а потом поднести Антонову яд.

Я потрясла головой, но ничего не сказала. А Марина, не замечая моего волнения, неслась со своим рассказом дальше.

— Под подозрением все: Костя, Лана, Кира, Ася, Галя. А мне, похоже, совсем каюк.

— Почему?

Мара встала, распахнула просторный гардероб и стала рыться в белье, приговаривая:

— Куда же он подевался?

— Кто? — спросила я.

— Да, понимаешь, утром стала я одеваться, — нервно зачастила домработница, — а из мешка с трусами пузырек выпал. Из темного стекла, пробкой закрыт, пустой совсем. И как он ко мне попал? Кто сунул? Ясное дело, там яд был, которым Михаила Петровича отравили, а я его в руках вертела. Понимаешь? Подставить меня хотят. Помоги!

— Попробую, — кивнула я. — Знаешь, тебе и правда повезло. Вот мои документы, читай.

Мара схватила книжечку.

— Частный детектив? — воскликнула она. — Так, выходит, ты не ясновидящая?

— Нет, занимаюсь поиском убийц и сюда пришла не случайно.

Мара схватилась за виски.