Фиктивная свадьба (СИ)

— Я, по — твоему, идиот? Или, может, ты рассчитывала, что в приемной нет камер? — снова заводится Нечаев. — Откуда ты узнала, что в той папке будет флешка? Сговорилась с Марком? Подкупила его?

— Марком? — тут я припоминаю, что так звали парня, который заявился в приемную Армана, пока я его ждала. Он и правда выгружал какие — то папки, просил помочь. — Тот, который работает у тебя?

— Ну, вот видишь, — лязгает Нечаев. — А говоришь, не понимаешь, о чем речь.

— И? Это ничего не доказывает, — огрызаюсь на его наезд. — Да, я помогла ему с папками. Но я понятия не имею, что там было.

— На записи четко видно, как выпала флешка, и ты ее забрала.

— Я ее подняла, — поправляю его. — И положила обратно.

— А вот этого на записи нет, — чеканит Арман.

— Допустим, нет, если у тебя такие кривые камеры! Что это доказывает? Что я там что — то взяла? Да, вполне вероятно, твой Марк и взял!

— Серьезно? Тогда, может, и то, что данные секретных разработок сразу после этого оказались слиты конкурентам — тоже совпадение? — сурово спрашивает Арман.

— Что? Да я ничего об этом не знаю!

— Ты сбежала из города в этот же день! — чеканит он. — С чего бы? Кто тебе помогал?

— Послушай, — нервно поправляю прядь волос, чувствуя, что все больше увязаю в какой — то дурацкой ситуации. Мне меньше всего нужно сейчас еще и с Нечаевым воевать. Времени у меня не так много — скоро вернется отец и спохватится меня. Уверена, он не оставит мой побег без последствий. — Я правда ничего такого не делала. А уехала… У меня была причина так сделать. Поверь.

— Причина? — скалится Арман, медленно вставая из — за стола. — Да я даже назову тебе — ты слила данные, как и угрожала, а затем сбежала, поджав хвост. Кто твой напарник? — рычит он, нависая надо мной через стол.

— Никого нет…

— Тогда чей ребенок за стенкой? А? Скажешь, что твой?!

Мне надо быть сильной. Мне надо найти способ решить ситуацию безболезненно и с минимальным риском. Но в этот момент я поддаюсь панике и отвечаю быстрее, чем успеваю придумать другой ответ:

— Да, мой…

— 18 Лена —

Взгляд Армана меняется — просачивается удивление, и даже растерянность.

— Твой?

— Да, Надя — моя дочь, — тихо говорю и понимаю — я буквально на волоске. Зря ляпнула, но это дало возможность хотя бы немного передохнуть от давления бывшего.

Нечаев садится обратно, и мне становится чуть проще дышать. Он долго молчит, сверлит меня тяжелым взглядом. Мне кажется, он будто пытается ко мне в голову забраться.

— Надеешься, эта ложь спасет тебя? — наконец, мрачно усмехается он.

— Я не вру…

— Лена, прекрати выворачиваться, — выплевывает Арман. — Прежде чем ввязываться в брак с тобой, я разузнал и про тебя, и про твоего папашу. По документам нет у тебя детей. Так что…

— Ты прав, — перебиваю его, решив доиграть эту партию до конца. — Нет. Для этого есть причина. Та же самая, по которой я здесь.

Нечаев откидывается на спинку стула. При этом выражение его лица неуловимо меняется. И нет, оно не становится мягче. Скорее, напротив. Он будто заранее уже все решил для себя, и что бы я ни говорила дальше — все бесполезно. Вот только у меня нет права сдаваться. Если бы дело касалось только меня, я бы, может, и смирилась. Но прежде всего я должна позаботиться о дочери — сделать все, чтобы не просто защитить ее, но и обеспечить достойную жизнь.

— Ну, давай, удиви меня, — барским тоном заявляет Арман.

Эта его снисходительная поблажка, которую он вроде как мне дает, вызывает отторжение. Очень хочется встать, плюнуть и, забрав Надю, сбежать. Но я уже неплохо знаю Нечаева — он не отступит. Не знаю, что там у него за ситуация с конкурентами, но похоже, и правда что — то серьезное, раз он приехал в такую даль. И если бы не это, мы бы с дочерью уже завтра снова были в дороге. А там…

— Отец устроил так, что по документам Надя мне никто, — выдаю наиболее обтекаемую формулировку, тщательно подбирая слова.

Одну промашку я уже допустила. Нельзя допустить еще одну.

— Зачем?

Отвожу взгляд, не выдерживая. Не хочу вспоминать тот день, но он против воли всплывает в памяти, а вместе с ним и все те эмоции, которые разрывали меня на части.

— Потому что я пошла против него, — тихо говорю. — Потому что Надя для него — нагулянный ребенок, а отец… Он был против.

— И что, он так просто лишил тебя родительских прав?

— А как ты думаешь? — мой голос ломается. Мне физически больно говорить об этом. Больно за дочку, за наши поломанные судьбы. За то, что я была слишком слаба, чтобы бороться тогда.

— Я спрашиваю тебя.

В голосе Армана нет ни намека на понимание. Лишь холод и безразличие. Я не заслужила этого, но мне приходится переступать через себя, приходится выстраивать диалог, чтобы спасти наш с дочерью шанс на спокойную жизнь.

— Конечно, это было просто — он не дал мне даже возможности стать матерью в формальном смысле. Нашел меня в роддоме и поставил ультиматум — или он заберет Надю сейчас, и я ее больше никогда не увижу, или я буду играть по его правилам и видеть ее по строгому расписанию.