Филантропы в рваных штанах

− Назовите полностью фамилии десятников, под началом которых вы работали в течение последних пяти лет.

− Зарабатывает ли что-нибудь ваша жена? Сколько именно?

− Получаете ли вы деньги от каких-либо клубов, обществ, благотворительных организаций или из каких-либо других источников?

− Получали ли вы когда-нибудь пособие по безработице?

− Работали ли вы когда-нибудь раньше для Комитета помощи?

− Выполняли ли вы когда-либо другую работу, кроме той, которую вы указали? Считаете ли вы себя способным выполнять какую-либо другую работу?

− Есть ли у вас рекомендации?

И так далее и тому подобное.

Когда преступник отвечал на все вопросы и все его ответы были соответствующим образом записаны, ему сообщали, что член комитета, или специальный уполномоченный, или еще какое-либо ответственное лицо посетит его дом и произведет расследование, после чего специальный уполномоченный либо другое лицо доложат комитету и комитет рассмотрит этот доклад на следующем заседании.

Поскольку допрос каждого преступника занимал около получаса, не говоря уж о том времени, когда он дожидался своей очереди, легко убедиться, как прекрасно способствовала эта идея уменьшению числа зарегистрированных безработных.

Когда Раштон предложил это новое правило, его приняли единогласно, единственный голос против был подан доктором Обморком, который, как заметил брат Гриндер, неизменно выступал против любого разумного начинания. У них есть одно лишь утешение, добавил Гриндер, похоже, им недолго осталось его терпеть. Приближается первое ноября, и если он, Гриндер, хоть немного разбирается в рабочих, то они наверняка дадут Обморку коленом под зад, как только им представится возможность.

Через несколько дней результаты муниципальных выборов подтвердили предсказание брата Гриндера, ибо рабочие избиратели округа доктора Обморка действительно дали ему коленом под зад, зато Раштон, Дидлум, Гриндер и еще несколько членов Банды были с триумфом переизбраны подавляющим большинством голосов.

Мистер Добер, один из хозяев фирмы «Добер и Ботчит», уже был избран попечителем бедняков.

Все это время Хантер, выглядевший в эти хмурые дни еще более озабоченным и несчастным, чем всегда, ежедневно был занят проверкой, как идут работы, и поисками новых заказов. Почти каждый вечер он засиживался в конторе допоздна, углубившись в расчеты, высчитывая цены. Полиция уже так привыкла видеть в конторе свет, что, как правило, не обращала на это внимания, но однажды ночью в четверг − это было ровно через неделю после стычки Оуэна с Раштоном по поводу подручного − констебль заметил при обходе, что свет горит гораздо позже обычного. Сперва он не слишком встревожился, но, когда начало светать, а свет все еще горел, констеблю это показалось странным.

Он постучал в дверь, ответа не последовало, ни единый звук не нарушал мертвой тишины, царившей внутри. Дверь была заперта, но констебль не знал, заперта ли она изнутри или снаружи; дверь запиралась на врезной замок. Окно конторы было расположено низко, но увидеть что-нибудь через стекло было невозможно, так как оно было закрашено.

Констебль подумал, что разгадка тайны, вероятнее всего, в том, что человек, сидевший там вчера вечером, уходя, забыл выключить свет; вряд ли вор или еще кто-либо, без разрешения забравшийся туда, стал бы обнаруживать свое присутствие, зажигая газ.

Он пометил это происшествие в своей записной книжке и собирался уже продолжить обход, когда к нему подошел полицейский инспектор. Инспектор согласился, что вывод констебля, вероятно, правилен, и они хотели уже пройти дальше, но тут инспектор заметил в нижней части окна, где краску либо соскребли, либо она облупилась, проникавший из комнаты крошечный луч света; инспектор наклонился и обнаружил, что таким путем можно заглянуть внутрь помещения, и, вглядевшись, он тихонько ахнул. Он уступил место своему подчиненному, и констебль с трудом разглядел лежавшее на полу тело.

Кряжистый полисмен без труда взломал дверь, одним нажимом плеча сорвал ее с петель, и она свалилась прямо в лужу крови у порога. Это была кровь Хантера; тот лежал бездыханный, раскинув руки, с перерезанным горлом. На полу, возле его правой руки, валялась открытая бритва. Стол, за которым он обычно работал, был завален бумагами и забрызган кровью, рядом валялся опрокинутый стул.