Филарет Московский

«Что такое возрождение? Что за мысль — человека в течение его бытия, производить вновь, тогда как он, без сомнения, должен оставаться одним и тем же лицем? К чему сие изысканное мудрствование, сия непонятная таинственность? Не довольно ли быть просто добрыми христианами? Такие слова против глубокого христианского учения не вырываются ли у некоторых, как камни, бросаемые наудачу, без сознания, что ими поразить желают? Знайте же, что дело идет не о произвольно возносящемся мудрствовании, поелику с апостолом, и я желаю всякому сущему в вас не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати (Рим. XII. 3); не о пристрастии к темной таинственности, которую, впрочем, не знаю, кто захотел бы предпочесть ясности возможной; не об уклонении от простоты, о которой со апостолом, и я забочусь, да не како истлеют разумы ваша от простоты, яже о Христе (2 Кор. XI. 3): но дело идет о том, чтоб или приобресть, или утратить царствие Божие. Возрождение требуется не для того, чтобы сделаться мудрецом или таинственником, но для того, чтобы приобресть царствие Божие. Если ты удаляешь от себя мысль о возрождении: то удаляешь от себя возможность видеть царствие Божие. Аще кто не родится свыше, не может видети царствия Божия, глаголет Господь. Итак повторяю: блажен, кто может праздновать свое рождение свыше».

Говоря о крещении, и тут Филарет отделил внешний обряд от внутренней истины. Да, таинство крещения священно: «Если бы оно было только крещение водою, то почти не разнилось бы от простых очистительных омовений, употреблявшихся во времена Ветхого Завета; оно было бы обряд и не заслуживало бы наименования таинства, которое отличительно дает оному Церковь; владычественное имя Отца и Сына и Святаго Духа представлялось бы в крещении странно бездейственным; утверждать, что мы крестились во имя Святаго Духа, но не крестились духом, было бы непримиримое само в себе противоречие». Но и крещение есть только шаг к будущему духовному возрождению, и само собою оно не произойдет, если не идти по жизни, усовершенствуясь духовно. «Иные думают: можно ли определить все шаги к царствию небесному? Может быть, спасемся как-нибудь и мы. — Это походит на то, как если бы кто, приметив трудность и неизвестную надежду земледелия, сказал: может быть, родится хлеб и без возделывания и без посева». «Иной, напротив, скажет: хорошо же; я непременно буду сеять в дух и сделаюсь возрожденным. — Нет, возлюбленный! И это не есть надежный путь. Ни беспечное: может быть, ни самонадеянное: непременно не годятся в делах духа. Кто как будто на заказ думает сделаться возрожденным: тот всего скорее сделается мечтателем. Не может младенец родиться, когда и как захочет: родить его должна мать, по порядку природы. Равным образом не может человек возродиться, когда и как захочет: возродить его должен Дух Божий, по порядку благодати. Между крайностями беспечной недеятельности и самонадеянной предприимчивости лежит скромный, но деятельный путь духа, который указует Апостол следующими словами: со страхом и трепетом свое спасение содевайте (Фил. II. 12). Содевайте спасение, а не думайте, что оно соделается само собою, но содевайте со страхом и трепетом, не полагаясь на то, что делаете сами, и остерегаясь непрестанно, чтобы не противиться действованию в вас Божию».