Филарет Московский

Филарет ожидал получения в академии места учителя высшей риторики, но внезапно оно досталось другому троицкому иноку — иеромонаху Леониду (Зарецкому). Все-таки Феофилакт остался не вполне доволен знакомством с Дроздовым. Во многом, наверное, благодаря и тому, что митрополит Платон в последнее время выступал с критикой в адрес Феофилакта. Вместо должности в академии Филарет получил должность учителя риторики в Санкт-Петербургской духовной семинарии. Впрочем, одновременно он был назначен инспектором семинарии. Еще через пять месяцев иеродиакон Филарет вдобавок получит должность ректора Александро-Невского уездного училища, учрежденного при той же семинарии, с оставлением в прежних должностях в семинарии. Словом, поначалу его малость обидели, а затем забросали должностями!

Он получил отдельную комнату и мог более не обременять архимандрита Евграфа. Но, как ни странно, жалованье его оказалось меньше, чем прежнее троицкое. «Стола еще не имею, ем по-христиански — хлеб и воду с вином… Хлеба ржаного и пшеничного в день мне надобно копеек на двадцать. Вот мое изобилие!» — писал он отцу в Коломну.

Весной состоялось знакомство Филарета с обер-прокурором Святейшего синода Голицыным, человеком, о котором он уже доселе успел наслушаться много чего нелестного. На вершину служебной карьеры этого легкомысленного вертопраха вознесло то обстоятельство, что в детстве он разделял игры с будущим императором Александром и его братом Константином. Сашка Голицын слыл не просто повесой, а изряднейшим шалуном и безобразником. О его выходках знала вся Россия. То он, переодевшись монахиней, принялся отплясывать при большом стечении знатных особ и духовенства. То совершил пиратское нападение на прогулочное судно графа Салтыкова и перепугал всех так, что был сослан на юг, где несколько месяцев подряд пьянствовал и резался в карты.

А картежник какой, прости господи!.. С картами связан самый безобразный анекдот жизни Александра Николаевича. Однажды он играл по большой ставке с сыном последнего гетмана Украины Львом Кирилловичем Разумовским. Спустил все, что имел в наличии, и, не зная, что бы еще поставить, поставил на кон свою супругу Марию Гавриловну, урожденную Вяземскую. И снова проиграл. Уговор дороже денег, Машенька, насмерть разругавшись с опротивевшим муженьком, переехала к красавцу Разумовскому, полюбила его, а он — ее. Она развелась с Голицыным и вышла замуж за Разумовского, сделав Александра Николаевича всеобщим посмешищем.

И вот, в возрасте всего-то тридцати лет, сей прохвост, над коим потешались все русские люди, стал царским надзирателем над всей Русской православной церковью! Подобное назначение воспринималось тогда с огромным недоумением, ибо Александр Николаевич к религии относился крайне легкомысленно, открыто заявляя, что человек рожден для чувственных наслаждений. Узнав о своем назначении, он простодушно воскликнул:

— Господи! Какой же я обер-прокурор? Ведь я ни во что не верю!

Однако, став обер-прокурором, Голицын вынужден был изображать из себя человека, не чуждого религии, но эта псевдорелигиозность выразилась в покровительстве всевозможным модным мистическим течениям, хлынувшим на Русь после смерти Павла I.

И вот однажды представители петербургского духовенства оказались приглашенными на праздник в Таврический дворец. Митрополит Амвросий позвал с собой иеродиакона Филарета. Тот впервые в жизни видел суету, блеск и мишуру петербургского света. Все эти люди казались ему вертлявыми, пустыми, напыщенными, глупыми. И среди всех особенно выделялся обер-прокурор Синода, сущий вертопрах. Митрополит представил Филарета Голицыну, тот насмешливо спросил иеродиакона о чем-то по-французски, молодой монах стушевался и молча отошел прочь, подумав о Голицыне: «Какое странное существо!» Позднее он вспоминал: «Каким же неуклюжим дикарем показался тогда я ему! Что он должен был подумать обо мне? И теперь смешно, как придет на память мое неведение светских условий… Смешон был я тогда в глазах членов Синода. Так я и остался чудаком».

Однако ко всему этому нужно было привыкать. Точно так же как приходилось привыкать к климату Северной столицы. Филарета преследовали простуды, с коими он стойко боролся.

Плохо обстояло дело с архимандритом Евграфом. В Петербурге он заболел чахоткой, чувствовал себя все хуже и хуже. Все сердечно переживали за сорокалетнего ректора академии, особенно иеродиакон Филарет, коему вскоре предстояло стать иеромонахом.

Глава пятая ИЕРОМОНАХ ФИЛАРЕТ 1809–1811

Великим постом 1809 года Россия возобновила войну со Швецией. Генерал Багратион совершил ледовый поход семнадцатитысячного русского корпуса к Аландским островам, в чем-то сравнимый с переходом Суворова через Альпы. Вскоре русские войска оказались вблизи Стокгольма, а дивизия Барклая де Толли захватила шведский город Умео, после чего шведы капитулировали. При таких радостных событиях православный русский люд встречал 28 марта Пасху. И в сей день иеродиакон Филарет сделался иеромонахом.