Филфак

— Я люблю тебя, Анька! — резким движением Филатов вышибает из головы остатки мыслей. Ладонями упираюсь в холодное стекло, запотевшее от нашей страсти, и шумно дышу. — Никого… никогда… сильнее тебя… не любил! Веришь?

— Да! — кричу, пока бессовестно сладкие импульсы сумасшедшими волнами разбегаются по телу.

— Выходи за меня! — рычит на самом пике, внаглую пользуясь тем, что моё сознание плавится от неприличной близости и откровенных ласк.

— Фил! — издаю протяжный стон, утрачивая способность соображать, но Саша упрямо стоит на своём:

— Ты выйдешь за меня? — настойчиво требует ответа. — Ну же, Пуговка, скажи да!

— Фил! — мой мир озаряется сиянием миллиарда светлячков. Неистово впиваюсь зубами в губы, дожидаясь на финише своего Сокола. И только после мурлычу: — Не торопи меня, Филатов!

С этим замужеством Сашка как с цепи сорвался. Стоило нам ещё в сентябре впервые расстаться на несколько дней, как идея меня окольцевать стала для него поистине навязчивой. Видите ли, жить пять дней в неделю порознь по разным городам и встречаться только по выходным — для моего Сокола невыносимая пытка. Нет, я тоже скучаю. А ещё ревную. Да и просто схожу с ума без него. Но замужество…

Стоит об этом подумать и бабочки в моём животе моментально впадают в спячку. Я боюсь брака. А точнее, мне просто страшно повторить судьбу отца. Но Фил меня не слышит. Он с утра до вечера меня уверяет, что нас ждёт совершенно другая история. Со своими радостями и печалями, сложностями и придирками. Наполненная жаркими ночами и уютными вечерами перед камином, яркими путешествиями и самыми сумасшедшими идеями, слепящим неоном крутых клубов и нежными колыбельными для маленьких Соколиков. И мне нечего возразить, но и ответить «да» никак не могу…

— Ну куда ты так торопишься? — разворачиваюсь лицом к Филу и тону в глубине его голубых глаз. Самых дорогих. Самых любимых.

— Я тороплюсь? — в искреннем недоумении Филатов приподнимает брови и, кажется, совсем на меня не дуется.

— Да, — произношу несмело. Меньше всего я хочу обидеть Сашу своим отказом, тем более сегодня — его день!

— Ладно! — улыбается Фил и оставляет ласковый поцелуй на кончике моего носа. — Я подожду ещё немного.

С души спадает камень. Но не успеваю вдохнуть полной грудью, как Саша добавляет:

— До ужина. Нормально?

— Филатов! — тарабаню кулаками по обнажённой груди парня. — Я серьёзно!

— Я тоже, Ань! — игнорирует мои удары и, подняв с пола одеяло, укутывает меня в него, как маленькую. А потом хватает на руки и в пуховом коконе тащит обратно в спальню.

— Погоди немного, я сейчас затоплю печь и воды принесу.

Саша кладёт меня на кровать, а сам начинает одеваться: натягивает джинсы, водолазку, носки… А я наблюдаю за ним и не верю, что этот парень мой. Нереальный. До безумия красивый. Самый лучший на свете.

— Не смотри на меня так, — лохматит собственные волосы Филатов, игриво улыбаясь. — Иначе я никуда не уйду, и окочуримся мы с тобой в нетопленом доме.

— Я не дам тебе замёрзнуть, — шепчу, краснея под напором собственных мыслей, и невинно хлопаю глазами. А дабы не выходить из амплуа хорошей девочки, трясу кончиком одеяла: — Я поделюсь. Мне не жалко.

В глазах Фила загорается уже знакомый огонёк, а я снова кусаю губы.

— Сейчас проверим! — позабыв про печку и воду, в одном носке и расстёгнутых джинсах Филатов без колебаний наступает.

Уже в следующее мгновение мы оба забываемся друг в друге под одеялом и совершенно перестаём чувствовать холод.

Странная штука — любовь. Согревает даже в самое серое ненастье. Проглатывает время, как голодная жаба комарика. И напрочь отключает голову. Чем не амнезия? Всё ненужное, маловажное, незначительное ластиком стирается из памяти, а мир одномоментно сужается до одного-единственного человека, ради которого каждый вдох, каждая улыбка, каждое слово и это счастье в груди необъятное, яркое, бесконечное.

Дождь за окном стихает вместе с нами. Он, как и мы, растратил все силы и жаждет передышки. Стрелка часов намекает на вечер. А жар старой печи давно пропитал своим теплом весь дом.

После бессонной ночи и сумасшедшего дня нежусь в руках Филатова и пытаюсь вдоволь надышаться счастьем. Пара бутербродов с ветчиной, сладкий чай и нежный шёпот на ушко — наш маленький мир, спрятанный от посторонних глаз, отчётливо напоминает сказку. Саша вспоминает о своём детстве и безумной юности, о семье и сводном брате, ставшим для парня почти родным. Фил делится со мной непростой историей любви Яна и Даяны и собственными угрызениями совести. А я постепенно открываю для себя настоящего Филатова и всё больше в него влюбляюсь.***

— Что ты делаешь? — щекой прислоняюсь к спине Фила и, обняв его, прикрываю глаза. Так спокойно и радостно рядом с Сашей.

— Помнишь, ты смеялась надо мной, Пуговица? — стоя в одних джинсах на скромном подобии кухни, Филатов взбивает венчиком в старой кастрюле яйца. — Называла меня фанатом кулинарных шоу.

— Настоящий Соколов и правда не умеет готовить, — смеюсь, подглядывая за будущим ужином из-за Сашкиного плеча. — Петухов едва научил его варить пельмени.

— В чайнике? — взрывается смехом Филатов.