Филфак

И пока глупые влюблённые мечты разбиваются вдребезги под моими вмиг окаменевшими ногами, Филатов с разбега заключает красотку в жаркие объятия. Под смех, рядом стоя́щего незнакомого мне брюнета, своим внешним видом внушающего удушливый трепет, Саша отрывает девчонку от земли и начинает кружить ту, утопая в искренней радости и не скрывая своей любви к ней. А потом, совершенно случайно замечает меня, встревоженным взглядом ловит слезинки в моих глазах и, моментально побледнев, начинает мотать головой. Только мне его жалость не нужна! Через силу улыбаюсь, а потом бегу что есть мочи, не разбирая куда и зачем. Не слышу чужих голосов, не замечаю городской суеты. Всё, что мне нужно, — остаться наедине со своей болью. Но сильные руки Филатова, так некстати меня догнавшего, не оставляют ни единого шанса на спасение.

— Румянцева, даже не думай от меня сбега́ть! Слышишь?— запыхавшись рычит на ухо, всё крепче прижимая меня к своей груди.

Голову дурманит родной запах. Мысли врассыпную разбегаются от тембра любимого голоса. А слёзы затмевают собой всё вокруг.

— Вот она какая твоя Яна, — мой шёпот на грани срыва едва различимо дребезжит.

— Ты моя! Только ты! — ласкает горячим дыханием. — Яна — всего лишь жена Шахова, моего брата. Я и сам не знаю, какого чёрта воспоминания о ней тогда лезли в голову. Я люблю её, но только как друга. А тебя — больше жизни, Пуговица! Ты – моё всё, Анька! Я без тебя ни минуты не могу! Веришь?

Я хочу кивнуть, развернуться в руках моего Сокола и ощутить вкус его любви на своих губах, но упрямая гордость колючей проволокой сковывает тело.

— Нет! — отрезаю сухо. — Ты меня обманул, Илюш. Или погоди! Саша, верно?

— Называй меня, как хочешь, Аня! Соколов, Филатов, Зайчик, Придурок — неважно! — Саша сам разворачивает меня лицом к себе. Нежным движением пальцев смахивает с лица чёлку и безжалостно дразнит неземным, до дрожи любимым взглядом. — Обижайся! Дуйся! Ругайся! Кричи! Только рядом со мной. Навсегда! Навеки!

Растворяюсь без остатка в его дыхании и бесконечном тепле. Тону в незыблемой нежности его рук.

— Я люблю тебя, Пуговка! — Филатов обхватывает горячими ладонями моё лицо, и я понимаю, что проиграла… Уже давно. Ещё в тот самый день, когда нашла этого неприлично красивого парня без сознания под старой сосной.

— Я тоже тебя люблю, Филатов, — признаю́сь честно и позволяю безграничному счастью проникнуть в каждую клеточку своего тела.

Глава 21. Вместо эпилога

Октябрь.

Где-то в деревенской глуши.

Аня.

В старое окно стучится дождь.

Монотонно.

Ритмично.

Сквозь ссохшиеся от времени рамы посвистывая прорывается ветер. Кутаясь в пуховое одеяло, переступаю голыми пятками по дощатому полу и смотрю, как гнутся за окном тонкие ветки черёмухи, прощаясь с последними листьями.

Пальцем провожаю по стеклу пронырливые капли осенних слёз и улыбаюсь, заслышав за спиной скрип половиц.

— Мне без тебя холодно, Ань, — ворчит сонным голосом Филатов.

Под предлогом знакомства с матерью Саша практически выхватил меня из рук моего отца и привёз сюда: в глухую деревню в старый покосившийся дом своей прабабки, чтобы вдвоём, вдали от всего мира отметить со мной свой день рождения.

— Прости, — пожимаю плечами. — Дурацкая привычка.

Всю ночь напролёт мы с Сашей разглядывали звёзды, а потом под треск поленьев в печке согревали друг друга накопившейся за время разлуки нежностью. Правда, в отличие от Филатова я так и не сумела сомкнуть глаз, а потому решила не изменять традиции и встретить очередной деревенский рассвет, наслаждаясь шумом дождя и далёким пением петухов.

— Погоди! Я не понял! — встрепенувшись Саша окончательно просыпается и, подойдя ко мне вплотную, требовательно обнимает за талию. — Что за привычка? И от кого ты там ещё сбегала по утрам?

Филатов зарывается носом в мои спутанные волосы на затылке и горячим дыханием пускает мурашки по коже. Мой забавный Сокол! Самый любимый и долгожданный!

— Просыпаться с петухами и встречать рассветы! — хихикаю, нежась в умелых руках. — А ты о какой привычке подумал, ревнивый Отелло?

— Тебе и правда интересно?

Нежными, немного прохладными ладонями Филатов юрко проскальзывает под мою пуховую броню. Томными поцелуями прокладывает дорожку от уха вниз вдоль позвонков на шее.

— Да, – выдыхаю, медленно теряя связь с реальностью.

— Я больше никогда не хочу просыпаться без тебя, — ласкает словами. — Слышишь?

— Да, — срывается с губ вместе с летящим к ногам одеялом.

— Я без тебя не могу. Не хочу. Никогда! — Филатов без тени стеснения оставляет алеющие следы жадных поцелуев на тонкой коже. — Ты моя! Понимаешь?

— Да, — меня бросает в жар, несмотря на прохладу в остывшем за ночь доме.

— Я хочу тебя, Румянцева! — следом за одеялом по телу вниз струится шелковая сорочка, оставляя меня абсолютно беззащитной перед напором Филатова. — Страстно. Жадно. До последнего стона. Чувствуешь?

— Да, — задыхаюсь от нежности, атласной лентой извиваясь в ненасытных руках Саши.

Между нами ни миллиметра свободы. Так близко. Так обжигающе горячо. Так сладко!