Читаем Филипп в беде полностью

Филипп в беде

Сергей Стрельцов

– В двенадцать встречаемся у меня в клинике. Будем принимать нового пациента.

– Я понял.

– Тогда счастливо.

– Всего доброго.

Как только Ираклий вышел на столе у профессора зазвонил сотовый телефон.

– Алло, – подняв трубку, произнес он.

– Здравствуйте, Дмитрий Викторович.

– Здравствуйте, Сантьяго Хулиович.

– Чем могу быть полезен?

– Мне необходимо встретиться с вами.

– Я буду рад вас принять около четырех у себя дома.

– Спасибо.

– Тогда до встречи, голубчик.

10.1

Позавтракав Филипп сел в свой Форд и покатил к Фон Виттену, которого ему пришлось будить.

– Что ты наделал, – причитал разбуженный Алексей.

– И что же я наделал.

– Мне снилась она.

– Кто она?

– Марта, у нас вот-вот начинало что-то получаться.

– Слушай, мне не до твоих эротических откровений, я по делу.

– Какие могут быть дела в такую рань?

– Этот флюс Ираклий просит Настиной руки.

– У кого?

– Ну, не у меня же?

– Хотя он такой дурак, он мог бы.

– Я знаю, что он безнадежен.

– Давай его спасем, – просто предложил Алексей.

– Как?

– Женим его на ней.

– И пусть она его уделает. Bravo28! Но как?

– Ты говоришь профессору, что у тебя депрессия, и все такое.

– Ты думаешь? – Филипп был озадачен.

– Депрессия это серьезное заболевание, чтобы ты знал.

– Тогда у меня депрессия, – вздохнул с облегчением Филипп.

– За это надо выпить.

– У тебя еще пол-ящика шампанского.

– Ну, что-то вроде того.

– Тогда по чуть-чуть и вперед.

– Я слышу голос не юноши, но мужа, – просиял Фон Виттен.

10.2

Пока Фон Виттен и Филипп пили по чуть-чуть пролетело время обеда, и было что-то около четырех.

– Мне пора, – сказал Филипп, посмотрев на часы в своем мобильнике.

– Что так скоро? – откликнулся уже хороший Алексей.

– Да как-то пора поставить все точки над i.

– Ты потопал к Вереславским.

– У меня нет выбора.

– Ну, с Богом, – благословил Филиппа Фон Виттен.

И тот, доковыляв до своей машины, тихонечко дал газу до дома Вереславских. Когда он поднялся к кабинету профессора, он услышал голоса за дверью.

– Вы не отдадите ее этому убожеству, – это был голос Хулиовича.

– С какой стати вы решили, что вы вправе давать мне советы такого рода? – это уже был профессор.

– Это право дает мне мое благородное испанское сердце.

– Вон отсюда, – это опять был профессор, видимо его уже достали.

– Так умрите.

Филипп понял, что он нужен профессору в кабинете, и вошел.

Хулиович направил ствол револьвера прямо в грудь профессора.

Не теряя, времени Филипп подскочил и огрел что было сил Хулиовича толстенным французским фармакологическим справочником. Сантьяго тихо осел и повалился на пол.

– Спасибо, Филиппушка. Я ваш должник, – сказал Вереславский, вынимая наручники из ящика стола.

Они оттащили горячего испанца к окну и пристегнули наручниками к батарее.

После того, как профессор вызвал необходимый персонал с машиной для буйного господина Санмартинадо, последний начал приходить в себя.

– Estoy sano y salvo29, – пролепетал он почти невразумительно.

– Дорогой профессор, – начал Филипп как можно трогательно,– я должен признаться, что давно страдаю тяжелой формой депрессии.

– Как это некстати.

– Мне надо было сказать об это раньше.

– Конечно, голубчик. Вы не представляете, как вы меня расстроили.

– Я не лучшая партия для Насти.

– Это так. Но что я могу для вас сделать?

– Оформить опекунство над этим типом, – Филипп кивнул на Хулиовича, – на его племянницу.

– Вы говорите о Марте.