Филипп V. Взлет и падение эллинистической Македонии

Консул тяжело переживал неудачу. Он считал, что судьба всей войны висит на волоске, ибо зависит от ничтожнейших обстоятельств. Полководец приказал расчистить завалы, соорудил высокую башню по образцу древних гелеполид, начинил ее гастрафетами, арбалетами, баллистами, катапультами. И под прикрытием плотного обстрела, который вели из башни, бросал на штурм манипул за манипулом. С боевыми значками, под звук букцинов (род боевых труб) римляне бросались в пролом. Их встречала македонская фаланга, вооруженная тяжелыми сарисами. Коротенькие мечи римлян оказались бесполезны в этих боях. Римские трупы повисали на копьях несокрушимой македонской пехоты. Вдобавок осадная башня застряла в неплотно утрамбованной земле и дала опасный крен. Римляне поспешно отступили, если не сказать – бежали. Фламинин был близок к отчаянию. Поскольку состязание в выучке и военном искусстве было явно не в пользу римлян, консул снял осаду. Приближалась зима. А с нею – конец кампании. Зимовать в горах Фламинин не мог хотя бы потому, что войско нечем было снабжать. Грабеж отвратил бы от римлян эпиротов. Большие территории, захваченные в ходе кампании, могли быть утрачены. Но покидать Балканы Фламинин считал опасным с точки зрения репутации. Для зимовки следовало выбрать такое место, откуда можно угрожать Филиппу, контролировать действия союзников и наблюдать за врагами.

4. Измена ахейцев

Таким местом оказалась Антикира. Этот город лежал у Коринфского залива, неподалеку от Фессалии. Римляне уже разоряли его во время 1-й Македонской войны. Однако Антикиру вновь заселили враги квиритов – фокейцы. Они держали сторону Филиппа. Теперь пришлось брать город вновь. Он пал после короткого штурма. Это подняло настроение легионерам. Римляне принялись грабить Фокиду и брать ее города один за другим. Вскоре вся небольшая область была захвачена. Одним союзником у Филиппа стало меньше. Остатки непокорных фокейцев укрылись в столичном городе Элатея. Фламинин обложил ее. При этом организовал подвоз припасов морем в свой лагерь. Это был первый случай в римской истории, когда наступающая армия организовала подвоз продовольствия, а не питалась за счет побежденных. Понятно, что этот «цивилизованный» способ войны не стал правилом для циничных и хитрых римлян. Он являлся лишь способом не ссориться раньше времени с греками и снискать популярность у самых недальновидных.

Пока консул осаждал Элатею, у него появилась надежда на большее: переманить на сторону Рима Ахейский союз. Это означало бы коренной перелом в войне на Балканах. Тит Квинкций преуспел и в этом.

Как и почему ахейцы решили предать Филиппа, остается неясным. Наверняка не обошлось без вмешательства римских лазутчиков и посредничества Аттала. В союзе случился переворот. Стратег Киклаид – сторонник Филиппа – был низложен и бежал. Новым стратегом стал Аристен, возглавлявший проримскую партию.

После этого римляне, родосцы и пергамцы напали на ахейский город Коринф, который защищали македоняне. Захват Коринфа позволил бы отрезать Ахайю от Македонии и облегчил переход союза на сторону Рима.

Нападавшими командовали Луций Квинкций, царь Аттал Пергамский и наварх Агесимброт с острова Родос. Перед началом осады они отправили послов к ахейцам, уговаривая отпасть от Филиппа в обмен на еще не взятый Коринф. Ахейцы колебались и устроили конгресс в Сикионе. На нем присутствовали македонские дипломаты. Несколько дней они убеждали, подкупали, вели переговоры. Но военные победы римлян, деньги пергамцев, аргументы родосцев оказались убедительнее.

Было назначено решающее собрание совета Ахейского союза. Когда стратег Аристен через глашатая предложил коллегам высказаться, никто не торопился брать слово. Все поглядывали друг на друга и молчали. Для болтливых греков это было чем-то из ряда вон выходящим. Пришлось заговорить самому Аристену. Хотя он был предельно осторожен, потребовалось принять решение, и тогда предательство стратега вышло наружу.

– Где же ваши душевные порывы, ахейцы? – демагогически начал Аристен. – Ведь на пирушках и в разговорах вы чуть не в драку лезли – кто за римлян, кто за Филиппа. Вот это была настоящая демократия! А теперь вы как воды в рот набрали. Почему же стесняетесь высказаться?

В ответ – тишина. Было слышно, как шелестят плащи. Аристену отступать было некуда. Он продолжал.

– Будь я частным лицом, то, наверное, имел бы право молчать. Но как стратег союза и честный гражданин я просто обязан высказаться и отпустить послов Рима и Македонии с каким-то ответом. Одна страна будет нашим союзником, а другая – врагом. Быть в стороне больше нельзя, когда война у наших ворот.

Собрание упорно молчало.