Филиппа

Она немного полежала в уютной постели, дожидаясь, пока поставят чан и двое слуг принесут ведра с горячей водой. Наконец все было готово, и Люси притворила за мужчинами дверь. Филиппа, закрыв глаза, слышала, как она наливает в воду масло, вешает полотенце у огня и раздвигает занавески кровати.

— Вставайте, госпожа. Иначе все остынет! — велела Люси, помогая хозяйке подняться и снять сорочку.

Филиппа ступила в лохань и села, вздрогнув от удовольствия.

— О, как приятно! Давай сначала вымоем волосы, Люси!

Служанка принялась за работу, намылив ей голову и промыв душистой водой. Закончив, она обернула волосы госпожи полотенцем, а Филиппа зачерпнула мыло из горшочка и принялась намыливаться. Нужно было торопиться, потому что утро было холодным и вода быстро остывала. Так и до простуды недалеко!

Наскоро вытершись, она села у огня и принялась расчесываться. Тем временем Люси поспешила на кухню, чтобы принести завтрак, и вернулась с подносом, на котором лежали ломоть ветчины, крутое яйцо, небольшой каравай, масло, джем и испанский апельсин, уже очищенный и разделенный на дольки.

— Повар извиняется за простую еду. Но он занят стряпней к пиру по случаю обручения. Лучше вам поесть. Что за чудесное платье!

Филиппа невольно улыбнулась. Люси права, платье вышло на редкость удачное.

Заколов почти высохшие волосы, она отложила щетку и уселась за столик.

— Для меня и этого вполне достаточно, тем более что я не так уж и голодна, — сказала она Люси.

— Все равно поесть нужно. Урчание в животе не слишком романтичная штука, — посоветовала Люси. — А повар еще прислал вкусного вишневого джема.

Как ни странно, Филиппа съела все и запила еду небольшим кубком слабого эля. До двенадцати лет мать не разрешала ей пить эль за завтраком. Только вино с водой.

Она с удовольствием ощущала на языке вкус любимого вишневого джема. От каравая остались только корки.

Чистая, сытая и хорошо выспавшаяся, Филиппа почувствовала прилив сил. Пожалуй, она с честью встретит этот важный день.

Она прополоскала рот мятной водой и кивнула Люси:

— Начинаем одеваться.

Люси принесла чистую камизу из шелка цвета слоновой кости, с широкими рукавами и манжетами, отороченными тонким кружевом. Круглый вырез доходил до ключиц. Служанка осторожно продела руки хозяйки в рукава.

— До чего же приятно прикосновение шелка к обнаженной коже, — блаженно вздохнула Филиппа, надевая чулки из кремового шелка и простые подвязки из лент.

Люси улыбнулась и помогла ей натянуть две шелковые нижние юбки из жесткой гофрированной ткани, на которые надевалась юбка самого платья. Филиппа разгладила дорогую фиолетовую парчу, и только потом настала очередь корсажа, который Люси зашнуровала на спине. Квадратный вырез украшала вышивка золотой нитью. Узкие верхние рукава были внизу отделаны широкими заворачивающимися манжетами из фиолетового атласа и такого же цвета парчи. Из-под них выглядывали рукава камизы. Люси застегнула на талии Филиппы золотой с фиолетовым, покрытый вышивкой кушак.

— Ну вот, — довольно улыбнулась она. — Осталось надеть туфли, и я начну вас причесывать. Хозяин говорит, что волосы должны быть приглажены и распущены по плечам. Он дал мне вот это, чтобы посыпать сверху.

Она протянула Филиппе маленькую коробочку.

— Это золотая пыль. — усмехнулась та. — Очень дорогая и редкая вещь. Какая щедрость! Только не сыпь всю. Я хочу, чтобы немного осталось и на послезавтра.

Она сунула ноги в мягкие туфли из фиолетовой кожи, вышитые жемчугом.

— Теперь не шевелитесь, — потребовала Люси и, взобравшись на низкий табурет, принялась орудовать щеткой.

Закончив, она насыпала на щетку немного золотой пыли и тряхнула над головой Филиппы.

— Клянусь, об этой невесте будут еще долго говорить! Золотая пыль добавила особого блеска! Нужно экономнее с ней обращаться, чтобы осталось еще и на рождественские праздники! Представляю, как все рты пораскроют!

— Не знаю, должна ли замужняя женщина привлекать к себе столько внимания, — покачала головой Филиппа, но тут же, повернувшись, отступила. — Как я выгляжу, Люси?

— Еще красивее, чем ваша матушка! — восхищенно прошептала Люси.

В дверь постучали, и не успели женщины ответить, как в комнату вошел улыбающийся лорд Кембридж. Сунув руку за пазуху колета, он извлек длинную нить идеально подобранных желтоватых жемчужин, которые надел Филиппе на шею одной рукой. В другой поблескивали жемчужные серьги.

— Надень еще золотую с жемчугами цепь, на которой висит такое же распятие, — посоветовал он, когда Филиппа вдела серьги в уши. — Я специально купил этот жемчуг, чтобы носить его с цепью.

— А король прибыл? — заволновалась Филиппа.

— Разумеется, нет, дорогая девочка! Мы с тобой должны приветствовать его у входа! Вряд ли он когда-нибудь бывал в Болтон-Хаусе. Хорошо, что дом у меня маленький и скромный, иначе мне, подобно кардиналу, в один прекрасный день пришлось бы дарить его монарху, чтобы утолить его зависть.

— Дядюшка Томас, — усмехнулась Филиппа, — что за злой у вас язык! И это с самого утра! Ты уже накормил трещоток?