Философия буддизма

Чтобы привести дух к сосредоточенности, практикуют счёт дыханий и выдыханий. Это упражнение отвлекает душу от всего окружающего и сосредоточивает в себе самой.

В буддийских школах существует специальная практика обучения созерцаниям. Мне рассказывали, как учеников буддийской школы учили созерцать признаки будды каждый в отдельности. Надо было до той поры представлять себе тот или иной созерцаемый признак, пока он не приобретёт в воображении степени живости и неискоренимости. По достижении этого данное созерцание считается изученным и переходят к другому. На высших ступенях буддийского совершенства человек, стремящийся путём созерцаний подавить в себе сканды, удерживающие его в мире сансары, начинает жить какой-то особой жизнью, испытывает состояния духа, весьма для нас странные и непонятные.

«Кто, – говорится в одной из рукописей известного учёного монголиста Ковалевского, – всячески минуя всевозможные представления формы, т. е. впечатления от внешних предметов, истребил таковые представления и не допускает в душу никаких представлений, но настраивает свой дух, как безграничное небо, ничего в себе не заключающее, тот достигает напряжённого состояния, называемого ″безграничное небо″ – символ пустоты. Здесь нужно отрешиться не только от внешней оболочки, которая носит название тела, но нужно уничтожить и все представления, которые в нас рождаются от внешних предметов, словом, не оставить в себе ничего. Тогда вместо мира форм мы созидаем мир пустоты, основанный на разуме».

Что же такое будет представлять из себя существо в этом несбыточном состоянии?

Говорят: «нет ощущения тела, но есть жизнь, свойственная здесь неделимому». Каким же образом совершится это отрешение? Надо представлять себе всё своё тело пустым и этим путём восходить к высшему миру. Когда истребим в себе мысль, что мы имеем ухо для восприятия звука, нос для восприятия запаха, осязание для восприятия ощущений, – это значит мы привели в упадок соответствующие представления. Когда ничего не будем различать, значит, не делаем никаких представлений. Самое высшее созерцание то, где достигается безразличие, беспризначность, где нет ни представления, ни непредставления. Это переход в последнюю, высшую область невидимого мира, которая называется ещё вершиной или концом сансары. Данные созерцания рассматриваются, как совершенное слияние души с пустотой. Здесь разумеется состояние, в котором человек уже не принадлежит миру или сансаре, где исчезают все атрибуты духа, и спасение вполне достигнуто. Человек спасающийся переправился, как выражаются буддисты, на другой берег бытия.

Мы стоим в изумлении перед подобным страшным концом. Это не что иное, как самоуничтожение, атрофия всех сил человеческого духа. И это не пустые слова. А. М. Позднеев – известный учёный монголист, во время своих путешествий по Монголии видел созерцателей буддистов и при том не одиноких отшельников, но и живущих целым монастырём. Это были живые мертвецы. Их ужасный, содрогающий сердце, мертвенный вид он подробно описал в своей интересной книге: «Описание быта буддийских монастырей».

Данное описание ясно говорит за то, что высшие ступени буддийских созерцаний близки к состояниям идиотизма.

Но сами буддисты под переправой на другой берег бытия разумеют отнюдь не самоуничтожение, не атрофию сил человеческого духа и не совершенное прекращение бытия, а выход из мучительного круговорота настоящей жизни и достижение божеского состояния.

Не только будды, успокоившиеся в нирване, но и бодисатвы, действующие в мире, в священных книгах буддизма описываются людьми одаренными божеской силой.

Эти силы они приобретают путём самади или созерцаний. Самади возводит людей на степень божеств, она наделяет их чудотворной силой и является лучшим путём спасения.

Однажды, будучи в хуруле, я спросил гелюна: «Какой наискорейший путь спасения»? Он отвечал: «надо сесть на дьяну» и сейчас же стал рассказывать о том, как в былые времена у них в хуруле был один созерцатель, который сводил дождь на землю и творил другие чудеса.

Самади параллельно с чудотворной силой наделяет созерцателей и божественными чувствами. С высшими созерцаниями, по мнению буддистов, неразлучно связаны чувства безмерной любви, милосердия и сострадания ко всему живущему, так называемые неизмеримые чувства.

Здесь мы встречаемся в буддизме с идеей самообожествления, которая венчает собой философию пустоты.

Но буддист-созерцатель – этот бог, творящий чудеса для блага других, любящий и сострадающий им в безмерных божественных чувствах, – после самади любви, милосердия и сострадания, должен погрузиться в самади равнодушия и равно думать о всех существах без ненависти к одним и любви к другим. Таково последнее неизмеримое чувство, которое даёт самое высшее созерцание, чувство полнейшего безразличия и совершеннейшего покоя, получаемое в так называемой безостаточной нирване, где нет ни представления, ни непредставления, где достигается безразличие, беспризначность, тождество и слияние всех противоречий.