Философия бунта

«Если, – иронически бросает Маркузе, – еще и можно говорить об обнищании в то время как рабочий имеет не только один автомобиль, но и два автомобиля, не только один телевизор, но и три телевизора, это все еще может быть обнищанием, но я не думаю, что кто-либо может утверждать, что такого рода обнищание активизирует жизненную потребность в радикальном мышлении и радикальных действиях». Мы уже отмечали, что при построении своих рассуждений Маркузе (как и другие леворадикальные идеологи, хоронящие рабочий класс) отталкивается от одной тенденции современного буржуазного общества – стремления буржуазии выработать у трудящихся такие материальные и духовные потребности, которые увековечивали бы господство капитала. Реальным является и то обстоятельство, что буржуазия продолжает подкупать определенную часть рабочего класса, перестающую, таким образом, быть носительницей пролетарского сознания и пролетарских потребностей. Но может ли все это служить достаточным основанием для категорического вывода о том, что в развитых капиталистических странах произошло нивелирование потребностей буржуазии и пролетариата и что разрыв между структурами классовых потребностей исчез (или стал ничтожно малым)? Иными словами, действительно ли нынешние потребности пролетариата носят сугубо «буржуазный» характер? Действительно ли удовлетворены полностью те экономические потребности, которые по традиции всегда выступали для обыденного сознания (и для вульгарных материалистов) в качестве единственной первопричины революционности рабочего класса? Наконец, действительно ли удовлетворение некоторых экономических потребностей пролетариата лишает его революционного характера, который может быть заново обретен им лишь в том случае, если пролетариат сумеет искусственно создать некие «дистиллированные» потребности, качественно отличающиеся от тех, которые присущи ему сегодня?

Если внимательнее присмотреться к рассуждениям Маркузе и стараться придерживаться его логики, то неизбежно придется сделать вывод, что само стремление к обладанию вещами (независимо от конкретного социально-экономического, политического и культурного контекста) надо рассматривать как «потребительство», а обладание вещами – как «обуржуазивание» – тезис, доведенный до абсурда маоистами и их сторонниками. Такой узкообывательский, вульгарно-экономический подход лишен и намека на всесторонний анализ явлений, происходящих в сфере потребления в современном буржуазном обществе.

Маркузе исходит в своих рассуждениях из того общеизвестного факта, что в послевоенные годы трудящиеся развитых капиталистических стран сумели вырвать у буржуазии ряд экономических уступок (в чем, кстати говоря, большая заслуга коммунистических и рабочих партий этих стран), что экономическая конъюнктура в таких странах, как США, Япония, ФРГ, была в последние годы относительно высокой и жизненный уровень рабочего класса здесь возрос по сравнению с предвоенным периодом, а это, разумеется, не могло не посеять в некоторой его части реформистских иллюзий и не породить, выражаясь языком леворадикалов, «счастливого сознания». Но значит ли это, что относительный рост экономического благосостояния привел рабочий класс в его массе к обуржуазиванию и что пролетариат променял экономические блага на рабское положение в системе капиталистического производства, когда он лишен возможности реально участвовать в решении производственных и общественных дел?

Маркузе совершенно неоправданно переносит некоторые тенденции, характерные для американского общества, на другие капиталистические страны, не учитывая значительной разницы в положении рабочего класса (в плане его экономического благосостояния), скажем, в США и Италии, во Франции и в Японии, и сделанный на основе грубых аналогий вывод распространяет на весь рабочий класс развитых капиталистических стран в целом. Кроме того, Маркузе не учитывает неустойчивого характера капиталистической конъюнктуры, полагая, что ее высокий уровень будет вечным уделом наиболее развитых капиталистических стран.

Вместе с тем методологический порок рассуждений леворадикального идеолога заключается в том, что он, рассматривая место пролетариата в системе революционных сил современного капиталистического общества через призму потребностей, совершенно игнорирует процессы, связанные с качественным изменением потребностей, с их «возвышением» [91].

Развивая учение о революционной роли рабочего класса в капиталистическом обществе, В. И. Ленин отнюдь не исходил из необходимой связи революционности пролетариата с его экономическим обнищанием и не выводил революционность из «закона абсолютного обнищания пролетариата». Ленин опирался на выдвинутое Марксом [92] и разработанное Энгельсом положение об ухудшении «условий существования» рабочего класса, не тождественного его экономическому «обнищанию».