Философия и социология гуманитарных наук

2) Herrn Gosch ging es schlecht; mit einer großen und schönen Armbewegung wies er die Annahme Zurück, er könne zu den Glücklichen gehören. Das beschwerliche Greisenalter nahte heran, es war da, wie gesagt, seine Grube war geschaufelt. Er konnte abends kaum noch sein Glas Grog zum Munde führen, ohne die Hälfte zu verschütten, so machte der Teufel seinen Arm zittern. Da nutzte kein Fluchen… Der Wille triumphierte nicht mehr (ibid.).

3) Nun kreutzte Doctor Mantelsack im Stehen die Beine und blätterte in seinem Notizbuch. Hanno Buddenbrook saß vornüber gebeugt und rang unter dem Tisch die Hände. Das B, der Buchstabe B war an der Reihe! Gleich würde sein Name ertönen, und er würde aufstehen und nicht eine Zeile wissen, und es würde einen Skandal geben, eine laute, schreckliche Katastrophe, so guter Laune der Ordinarius auch sein mochte… Die Sekunden dehnten sich martervoll. «Buddenbrook»… jetzt sagte er «Buddenbrook»… «Edgar» sagte Doktor Mantelsack… (ibid.).

Из этих примеров ясно, что несобственная прямая речь в немецком языке грамматически совершенно аналогична русской.

В том же 1914 году по вопросу о несобственной прямой речи высказался Эйген Лерч (G.R.М., VI. S. 470). Несобственную прямую речь он определяет: «речь как факт» (Rede als Tatsache). Чужая речь передается этой формой так, как если бы ее содержание было фактом, сообщаемым самим автором. Сравнивая между собою прямую, косвенную и несобственную прямую речь с точки зрения той реальности, какая присуща их содержанию, Лерч приходит к выводу, что наиболее реальна несобственная прямая речь. Ей он отдает и стилистическое предпочтение перед косвенною речью по живости и конкретности впечатления. Таково определение Лерча.

Концепция Лорка.

Подробное исследование несобственной прямой речи дал Е. Лорк в 1921 г. в небольшой книге под заглавием: «Die „Erlebte Rede“». Книга посвящена Фосслеру. Лорк останавливается в ней подробно и на истории нашего вопроса.

Несобственную прямую речь Лорк определяет как «пережитую речь» («Erlebte Rede»), в отличие от прямой речи как «сказанной речи» («Gesprochene Rede») и косвенной – как «сообщенной» («Berichtete Rede»).

Лорк поясняет свое определение следующим образом. Допустим, Фауст произносит на сцене свой монолог:

«Habe nun, ach! Philosophie, Juristerei… durchaus studiert mit hießem Bemühn»…

То, что герой высказывает в первом лице, слушатель переживает в третьем:

«Faust hat nun, ach! Philosophie»…

И эта перестановка, совершающаяся в недрах самого воспринимающего переживания, стилистически приближает пережитую речь к рассказу.

Если теперь слушатель захочет передать другому, третьему услышанную и пережитую им речь Фауста, то он приведет ее или дословно в прямой форме:

«Habe nun, ach! Philosophie»…

или же в косвенной:

«Faust sagt, daß er leider»

или:

«Er hat leider»…

Если же он сам для себя пожелает вызвать в своей душе живое впечатление пережитой сцены, то он вспомнит:

«Faust hat nun, ach! Philosophie»…

или же, так как дело идет о прошлых впечатлениях:

«Faust hatte nun, ach!»

Учение Лорка о роли фантазии в языке.

Таким образом, несобственная прямая речь, по Лорку, является формой непосредственного изображения переживания чужой речи, живого впечатления от нее, поэтому она мало пригодна для передачи речи другому, третьему. Ведь при такой передаче утратится характер сообщения и покажется, будто человек говорит с самим собой или галлюцинирует. Отсюда понятно, что в разговорном языке она не употребляется и служит лишь целям художественного изображения. Здесь же ее стилистическое значение огромно.