Философия. Книга вторая. Просветление экзистенции

Человек не есть чисто духовное существо. Все, что для него действительно, должно стать для него предметом и чувственным. Его потребность в плотской осязаемости (Leibhaftigkeit) находит себе по отношению к трансценденции оправданное удовлетворение в культе. Без культа трансценденция для человека, собственно, не существует вовсе. Необходимость обретать абсолютное сознание только в реальной любви к тому или другому отдельному человеку, в безусловной деятельности, в активном созерцании, исключает его из действительности трансценденции. В его фантазии и в необязательной игре его спекулятивной мысли остаются нищета, бледность и ненадежность достигаемой таким путем трансценденции. Он остается зависим от подходящего момента (gute Stunde), и даже в самый лучший момент он все так же оставлен, за отсутствием реального отношения к Богу. Культ же дает ему, чувственным присутствием Бога в настоящем под гарантией достопочтенного откровения и предания, глубочайшее удовлетворение - чистое отношение к Богу, без всякой игры, фактически, силой самой трансценденции. Глубина этой действительности обнаруживается исторически в том, что почти всякое искусство - архитектура, пластика, живопись, драма, музыка и танец - имеет свои корни здесь, в культе, и создало на службе культа несомненные шедевры. В нем же, очевидно, заключено и средоточие истинно метафизической жизни. Даже субстанция свободных творений искусства еще заметно происходит из этого же источника; искусство, отделившись от культа, некоторое время всего лишь продолжает нести в себе его субстанцию в секуляризированной форме. Если же человек в своей мнимой свободе отказывается от культа и впадает в беспочвенность, то создает себе обманчивую замену тому, что он утратил. Мы видим, как современные визионерские процессы, стимулируемые психоанализом, порождают под именем «образов» не что иное, как чувственнонасущное переживание неистинной трансценденции. Позитивизм этого суеверия науки готов признать кровью и плотью существования только сексуальность и власть; итак, вместо подлинной трансценденции, человек переживает в качестве эрзаца мифологическое усиление этих темных сил существования, вместо того чтобы, как то бывает в истинном присутствии трансценденции, они осуществлялись в мире как возможный символ сверхчувственного, и тем самым преображались бы (Man sehe, wie die modernen psychoanalytisch angeregten vision"aren Prozesse unter dem Namen der Bilder nichts anderes hervorbr"achten als ein sinnlich-gegenst"andliches Erleben unwahrer Transzendenz. Der Positivismus dieses Wissenschaftsaberglaubens lasse als das Blut des Daseins nur Sexualit"at und Macht gelten; so werde an Stelle echter Transzendenz eine mythische Steigerung dieser dunklen Daseinsm"achte als Ersatz erlebt, statt dass sie, wie in wahrer Gegenwart der Transzendenz, als ein m"ogliches Symbol des "Ubersinnlichen in der Welt verwirklicht und damit verwandelt werden).

Если, однако, из подобных рассуждений делают вывод о необходимости возвращения к культу, то свобода с философской неумолимостью обращается против такого вывода:

Сказанного недостаточно. Культ - это путь, дающий избежать тяжести свободы. Лишь в той мере, в какой человек находит себя самого, к нему приближается трансценденция, никогда, однако, не разоблачаясь перед ним. То, что свобода требует от себя самой служения Богу без культа в правдивости, верности, открытости, в любящей борьбе и в восприятии прозрачности существования, подтверждается в своей правомерности тем, что сама религиозная вера снова и снова совершала очищение культа, направленное к этому смыслу. Борьба пророков против магии и культа, - очищение языческого богатства культа, сводящее его к ограниченной определенности христианской литургии, - осуждение этого модернизированного язычества в протестантизме, оставляющее только благовестие Слова, - это шаги, с каждым из которых культ становился все беднее, объективность божества в нем все более скудной. Остается, впрочем, некий минимум объективности, от которого, как от реальности Бога в мире, возгорается религиозное сознание каждого индивида. Поэтому, разумеется, решающе значимо здесь то, чтобы и очищенный культ был все еще отделен как бы широким рвом от философски активного созерцания того или другого индивида в отношении к потаенной трансценденции.