Философия: Кому она нужна?

Обратите внимание на «философский комплект»: «маленькие люди», «бедные страдальцы», «беззащитные» необязательно аморальны (все зависит от причины неблагоприятных условий их жизни). Но «низко падшие» здесь подразумевает не бедность, а аморальность. Неужели нас просят согласиться с представлением о том, что чем больше в человеке пороков, тем больше заботы и почета он заслуживает? Еще один «комплект»: в «помощи», «поддержке» и «заботе» очевидно не нуждаются те, кто велик и богат, счастлив и силен, они им не нужны. Но должны ли они «почитаться»? Именно они помогают, поддерживают и заботятся – и не заслуживают почтения? Они заслуживают меньшего почета, чем те, кто спасен благодаря их добродетелям и ценностям?

В романе «Атлант расправил плечи» Джон Голт, раскрывая сущность альтруизма, говорит: «Какая отмычка открывает вам дверь в моральную элиту? Эта отмычка – отсутствие ценностей. О какой бы ценности ни шла речь, отсутствие ее дает вам право предъявлять требования тем, у кого она есть… Требовать вознаграждения за свою добродетель эгоистично и аморально; отсутствие добродетели придает вашему требованию моральное право».

Скрытое этическое внушение в словах понтифика становится явным и политическим в новости, появившейся в газете The Times 20 января 1973 г., в статье под названием «Новое неравенство» (The New Inequality) авторства Перегрина Уорсторна, колумниста лондонской газеты The Sunday Telegraph. Дополнительно к альтруизму, основе этой статьи, в ней прослеживается еще две предпосылки: 1) отказ признать различие между разумом и силой (то есть между экономической и политической властью) и 2) отказ признать различие между бытием и сознанием (то есть между метафизическим и рукотворным). Тех, кто игнорирует важность этих отличий, в конце пути поприветствует Перегрин Уорсторн.

Автор статьи утверждает, что было время, когда «ужасные наследственные неравенства богатства, статуса и власти повсеместно воспринимались как божественно предопределенный факт». Он рассуждает о феодализме и о британской сословной системе. Но для современного человека, говорит он, «этот факт невероятно труден для понимания. Аксиомой для него является то, что каждому индивиду должно быть позволено получать по способностям вне зависимости от родословной. Власть, богатство, социальный статус должны быть открыты таланту. Только когда общество достигает этого состояния, оно считается справедливым».

Если вы думаете, что это провозглашение индивидуализма, подумайте дважды. Современные либералы, продолжает Уорсторн, «склонны верить в справедливость, когда люди больших способностей занимают вершину, а люди без оных довольствуются остальными местами». Вершина чего? Остальными – это какими? Автор не говорит. Судя по последней части статьи, его ответ звучал бы так: на вершине политики, богатства, научных достижений, искусства, заработанного уважения или аристократии, обязанной своим титулом государству, – в общем, всего, что любой мог бы захотеть и чему он мог бы позавидовать.

Настоящий «недуг» социума, говорит автор, вызван «усиливающейся очевидностью, что это предположение [о справедливом обществе] должно быть оспорено. Меритократический идеал больше не управляет всеобщим одобрением».

«Меритократия» – это старое антипонятие и один из самых презренных «философских комплектов». Одним лишь своим окончанием это слово стирает различие между разумом и силой: оно уравнивает людей выдающихся способностей с политическими правителями и силу достижений – с силой политической. Это слово предполагает, что нет различия между свободой и тиранией: аристократия – тирания политически организованной элиты, демократия – тирания большинства; а когда государство защищает индивидуальные права, то результатом становится тирания талантливых, тех, кто «заслужил», то есть свободное общество управляется тиранией справедливости.

Мистер Уорсторн идет дальше. Его следующий «философский комплект» становится проще и грубее. «Раньше считалось открыто несправедливым, что ребенку дается огромное преимущество исключительно потому, что он – сын графа или дворянина. Но как насчет современных детей из богатых и образованных семей – дает ли им это хороший старт в образовании? Разве такой ребенок не получает выгоду от наследственной привилегии, не менее несправедливую, чем она была во времена аристократии?»

А как насчет Томаса Эдисона, братьев Райт, Командора Вандербилта, Генри Форда – старшего или политических деятелей вроде Авраама Линкольна и их «огромного преимущества»? И с другой стороны, как насчет хиппи с Парк-авеню или наркоманов, детей интеллектуалов и мультимиллионеров?