Философия Кулаковского

Н.А. Бердяев приводил в работе «Истоки и смысл русского коммунизма» много таких профетических стихотворений XIX века о будущей судьбе России и писал: «В России вырабатывалась эсхатологическая душевная структура, обращенная к концу, открытая для грядущего, предчувствующая катастрофу, выработалась особенная мистическая чувствительность» [31].

Кроме того, тогда было довольно много ясновидцев особого рода, предвидящих далекое будущее. Они не только видели будущее, но и по мере возможности объясняли свои видения. Поэтому их считали народными мудрецами (сэсэн). По преданию выдающимся представителем этого направления был Сэсэн Аржаков, живший в XVIII веке [32; 33; 34]. Последующие сэсэны: Сонтуора [35], Сыппаха [36], Степанида [37] и др. – продолжали его традиции. У них было общее устойчивое представление о будущем жизни: 1) пришествие новых иноязычных людей; 2) появление разных диковинных вещей в виде железного быка или птицы; 3) изменение природы в худшую сторону; 4) ухудшение физического качества людей, независимо от национальностей; 5) катастрофы в виде войн и голода. Историки и этнографы в любой культуре отмечают наличие архетипа нисходящего развития. В антропологии это представление оформилось в концепции вырождения [38, 5]. В основу концепции сэсэнов легла гармония человека с природой (гармония макрокосма с микрокосмом). И они видели неуклонное, прогрессирующее нарушение этой гармонии.

Эсхатология – религиозное учение о конце истории и конечной судьбе мира – получило оформление в миссионерской деятельности иудейских пророков. Христианство унаследовало это представление в виде «нового неба» и «новой земли»: после конца истории праведники воскреснут для вечной жизни, а грешники – для вечной смерти.

В деятельности провидцев и предсказателей о перевороте жизни можно найти влияние христианской эсхатологии. Они оба говорят о спасении: первые говорят о спасении якутов и тунгусов силою самого якута, вторые – о спасении обездоленных, угнетенных. А в третьем виде пророчества говорится, что прогресс неуклонно ведет человека к вырождению. Таким образом, в народной духовности были две линии практической деятельности: идея духовной свободы и идея нисходящего развития. Народные духовные направления – вечная идея победы человека над злыми силами, идея свободы и идея о нисходящем развитии – были знакомы Кулаковскому.

Значит, были два контекста: культурный контекст России и культурный контекст духовности народа саха. Эти два контекста были в сложной взаимосвязи. Но этим их связь не ограничивалась, в результате этой связи создавалась уникальная культурная программа саха.

Культурная программа народа саха. В советское время жесткие критики, как выше подчеркивали, на общественное сознание Кулаковского внимания не обращали. Пытались лишь определить его классовую принадлежность. Г.П. Башарин просветительство Кулаковского пытался доказать не только на основе его поэтических произведений, но и на основе его программной работы «Письмо якутской интеллигенции». Здесь он опирается на сам труд, представляя его как единоличное мнение писателя. Несмотря на это, на основе «Письма» ему удалось раскрыть общественное сознание Кулаковского в достаточно широком плане.

Во-первых, Г.П. Башарин резко отрицательно относится к представителям интеллигенции, которые участвовали в борьбе против советской власти и подчеркивает, что «Кулаковский не имеет ничего общего с антирусскими националистами типа Алтан Сарына, В.В. Никифорова и др…» (в то время саха, которые участвовали в борьбе против советской власти, называли антирусскими националистами) [39]. На самом деле они много сделали для зарождения культурной программы народа саха. Во-вторых, привлекая в своей исследовательской работе «Письмо» Кулаковского, автор как бы утверждает существование культурной программы народа саха. Но носителем этой программы считает лишь самого поэта.

Постсоветские исследователи начали обращать внимание на традицию якутской интеллигенции. А.Е. Кулаковский несомненно выбрал тему народа саха в качестве актуальнейшей темы своего времени. А направление его деятельности сформировалось в рамках культурной традиции интеллигенции народа саха. Уже известно, что с конца XIX века интеллигенция сосредоточила внимание на будущем судьбы своего народа. Писарь Ботурусского улуса Е.Д. Николаев в своей «Краткой записке о современном положении Якутского края» [1883] выразил свою встревоженность о судьбе народа саха и ходатайствовал перед императором и министром внутренных дел «вникать в общественные нужды и потребности инородцев», обозначая широкий круг проблем [40; 41]. Как известно, это письмо составляли представители якутской интеллигенции и ссыльные, в том числе был известный В.В. Никифоров [42, 72].