Философия обмана

Таким образом, в этическом отношении обман со стороны государственных деятелей и государственных органов не может получить оправдания. Остается одно - польза государства. Но и тут дело обстоит весьма сложно, ибо нужно иметь четкие критерии для определения того, что является действительно полезным для государства и во имя чего допустимо обманывать отдельных граждан, коллективы, социальные группы, народ в целом.

Исторический опыт и, в частности, опыт нашего государства показывает, что различные формы и проявления намеренной дезинформации со стороны государственных органов, руководящих деятелей страны слишком уж часто не имеют никакого оправдания с точки зрения действительных интересов государства и народа. Заметим, что интересы государства (как системы государственных органов) и интересы народа отождествлять неправомерно, часто мы видим их резкое расхождение.

Бюрократическая система не раз успешно выдавала свои интересы за народные, обманывая тем самым народ, скрывая от него принципиально важную информацию. Бюрократическое тайнодейство, кастовая закрытость и засекреченность, фетишизация государственных функций и роли функционеров - вот условия успешного обмана общества, развития коррупции, организованной преступности в государственных масштабах.

В деятельности государственных органов и их представителей следует, конечно, различать акты сохранения закрытости информации и акты дезинформации. Бесспорно, что у высшего эшелона власти, у определенной группы управляющих могут быть секреты, тщательно скрываемые от общественности. Такое сокрытие определенной информации может использоваться для обмана народа (например, табуирование «невыгодной» правительству информации и т.д.), но может и не иметь характера обмана, преследовать полезные для страны цели. Акты же намеренной дезинформации общественности, осуществляемые официальными органами и лицами под предлогом государственной пользы, оказываются, как правило, сомнительными с точки зрения возможности их оправдания.

Отсюда крайняя необходимость у общества иметь демократические способы и органы проверки любой информации, исходящей от государственных учреждений, от управляющих любого ранга. Возможность такой проверки является непременным фактором оптимизации деятельности управленческого аппарата.

Учитывая сказанное, допустимо считать, что намеренная дезинформация со стороны государства и его управителей (позволим себе видоизменить термин Платона «правитель»), даже в тех случаях, когда она оказывается в каких-то отношениях полезной, не может подводиться под категорию добродетельного обмана. Это - особый феномен, требующий специального анализа, описания и обозначения.

Следует согласиться с соображениями В.И. Свинцова по этому вопросу: «Легко воссоздается множество моделей, - пишет он, - в которых объектом добродетельного обмана становится индивид, в экстремальных ситуациях -группа связанных определенной общностью индивидов. Однако ситуация в корне меняется, когда речь заходит о социуме, базирующемся на принципах демократии. Коммуникатор, произвольно присваивающий себе право селекции информации, в подобных ситуациях, по существу, трансформирует обман в социальный самообман. Какой бы суровой, горькой, трагичной, вообще «некомфортной» ни была истина, ни с нравственной, ни с праксеологической точки зрения оправдать социальный самообман невозможно»⁸⁹. Добавлю, что гуманистические принципы категорически исключают намеренную дезинформацию общественности, обман народа, не взирая ни на какие оправдательные доводы.

В заключение надо сказать, что, несмотря на трудности этического оправдания добродетельного обмана, даже в самых, казалось бы, несомненных случаях и несмотря на его многоликость, препятствующую охвату этого феномена единой концептуальной рамкой, отрицать его реальное существование невозможно. Добродетельность обмана может быть установлена лишь эмпирически, путем конкретного анализа вызвавших его обстоятельств и вызываемых им следствий, а постольку лишь ретроспективно (когда достаточно полно проявились последствия обманного действия).

3. ПОЛУПРАВДА: ЕЕ ПРИРОДА И СОЦИАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ

3.1. Целостность и полнота правды