Философия обмана

Разумеется, трактовка самопознания как необходимого условия генерации духовных сил, воли, как фактора самосовершенствования не отрицает того, что оно предполагает понимание типичных свойств человеческой природы, тех устойчивых черт, почти неизменных, с которыми человек проходит сквозь века (вспомним «Характеры» Теофраста; присмотритесь, вы легко найдете их в своем окружении). Именно эти черты роднят нас с людьми прошлых эпох, с представителями других стран, континентов, наций, рас. Эту общность всех нас, то, что лежит в основе человеческой природы и связывает всех людей на Земле, несмотря на многообразие их различий, эту суть человеческой натуры мы должны постоянно держать в поле зрения, углублять ее понимание.

Важно учитывать результаты психоаналитических исследований, раскрывших многие объективные трудности самопознания. Карл Юнг писал: «Суждения о собственной личности всегда чрезвычайно неясны. Эти субъективные помрачения суждения особенно часты потому, что каждому выраженному типу присуща особая тенденция к компенсации его типа, тенденция, которая биологически целесообразна, т.е. она стремится удержать душевное равновесие»¹⁵⁴. Возможно ли пробиться сквозь дебри этих зависимостей, преодолевая самообман с его «биологической целесообразностью»?

Самопознание есть исследование сокровенных, глубинных свойств, человеческой натуры. Это должно быть реа-диетическое, мужественное исследование, чуждое умолчаний и приукрашений. Нужно поместить ц фокус рассмотрения все основные проявления бессознательного в психике, иррациональное, агрессивное, спонтанное, непредсказуемое, то темное вожделеющее начало, о котором Платон писал, что оно внедрилось в душу человека и «своей неразумной силой многое переворачивает вверх дном»¹⁵⁵. Это те феномены, которые волновали великих поэтов и писателей, служили для них пробным камнем художественного прозрения. Вспомните из Достоевского: «...меня ужаснула великая праздная сила, нарочито ушедшая в мерзость»¹⁵⁶.

Именно эти вопросы самопознания чрезвычайно актуальны, ибо XX век, пронизавший, казалось бы, все поры жизни технической, организационной и деловой рациональностью, в то же время продемонстрировал всесокрушающую мощь иррационального, вселил ужас перед непредсказуемой игрой спонтанных жизненных сил, позволил заглянуть в бездну алчности, низменных страстей, своеволия, субъективизма, националистической ненависти, явил чудеса амбивалентности и фрагментарности (казалось бы такое никогда не может сочетаться, сосуществовать в одном человеке, но оно - увы! - сочетается, сосуществует).

Реалистическое понимание человека обязано учитывать эту его парадоксальность, проявляющуюся как на уровне личности, так и на уровне коллектива, народа, массы. Это особенно важно в области социального проектирования и предсказания. Ведь в каждом социальном проекте, явно или неявно, заложена определенная модель человека (с его типичными свойствами, потребностями, устремлениями и т.п.). Если эта модель не реалистична, социальный проект оказывается очередной утопией, с треском проваливается.

Впрочем, подобные утопии могут служить идеологической ловушкой для масс, спекулируя на их чаяниях. Это своего рода «обещающий» обман, сулящий недостижимое благо и внушающий веру в возможность его обретения. Длительность такого гипнотического действия измеряется периодом полураспада надежды, после чего наступает постепенное отрезвление и усиливается горькая жажда похмелья.

Сейчас мы, читатель, находимся примерно в таком состоянии, и это обязывает нас удержаться от отчаяния, от порыва хватануть снова какого-нибудь зелья, чтобы облегчить душевную муку, забыться, усмирить себя в новом, необыкновенно правдоподобном самообмане или возжелать нового «великого отца народов».

Нет, надо во что бы то ни стало, любой ценой сохранить трезвое мышление, способность анализа и расчета, сохранить историческую память, всю полноту разумной самокритики, чтобы решить, куда идти, что делать дальше.