Философия обмана

Давайте еще раз попытаемся понять, что лее нам действительно необходимо, что мы должны познавать и изменять в себе, а что во внешнем мире. Иногда ведь действительно, подобно царю Эдипу, надо ослепнуть, чтобы прозреть. У нас рябит в глазах от житейской мишуры, буйства красок и движений, мы вовлечены в круговороты суеты, в мирскую толчею, потребительские вожделения, во вселенскую ярмарку тщеславия. Неужели это и есть единственная и несомненная реальность? Неужели надо лишиться зрения и слуха, всех непосредственных ощущений, чтобы дать волю внутреннему взору и постигнуть бытие высших и подлинных ценностей?

Ведь уже простое размышление показывает зависимость наличной реальности от наших ценностных установок, символов веры, устоявшихся мыслительных форм, от привычных клише. Они определяют то, что мы способны увидеть, услышать и понять. И если изменить внутренние структуры восприятия, то иным предстанет и внешний мир. Объективная реальность многомерна; то, что мы выдаем или принимаем за нее, - это лишь одно из частичных, несовершенных, упрощенных ее отображений мыслящим существом. Это как раз именно то, что мы способны понять и принять на нынешней стадии духовного развития. Все иное от нас скрыто. Мы отделены от, сокровенного двойной завесой незнания. В ней - средство успокоения, умиротворения: я не только не знаю многого из того, что существует, но и не знаю, что не знаю этого, и моя душа спокойна, не искушена вопросом, соблазном или сомнением. Я нё подозреваю о том сокровенном, что живет, длится, ликует, обретает новые формы, зарождается, действует, корчится в муках, отмирает, рассеивается в прах именно сейчас, рядом со мной и во мне. Я не ведаю этого, не чувствую, и оно для меня не существует. Но как же оно не существует для меня, если оно происходит и во мне самом? Вот один из парадоксов самопознания, стоящий перед разумом.

Я могу не знать, что несу в своем теле 100000 километров сосудистых русел, могу не знать и не знаю, что же именно совершается в миллиардах нейронов моего мозга, когда я мыслю и страдаю. Это вряд ли может влиять на мой нравственный выбор. Но как быть в тех случаях, когда я не знаю, что являюсь творцом зла и моя совесть спокойна. Более того, нередко, желая утвердить добро, прилагая все свои силы к достижению благой цели, человек приходит к такому результату, который перечеркивает нравственный смысл его жизни, повергает его в ужас и отчаяние. Но если я не способен знать последствий своих действий, то как я могу нести за них ответственность?

Неужели человек действительно настолько слаб, ничтожен, что не может иметь опоры в себе, не вправе верить в основательность своих знаний и решений? Неужели ему остается искать прочное, надежное, подлинно нравственное лишь в Абсолюте? Способен ли человек быть настоящим творцом или ему уготована во веки веков лишь роль ученика и подмастерья? В чем сокровенный смысл той исторической тенденции, что человек стремится уподобиться Богу, а Бог, наоборот, уподобиться - человеку? Может быть, поэтому в церковном клире процветают те же социальные игры, что и в миру?

На все подобные вопросы человечество ищет ответы многие века, и оно устало от поисков, устало от лжеотве-тов, от утешительных сентенций, от обещаний, от половинчатых решений.

Однако нам не остается ничего другого как продолжать попытки разрешения вечных вопросов. Это - непременный способ подтверждения того, что мы - разумные существа и сохраняем надежду на возвышение человечности. Поэтому надо искать в себе новые силы, создавать новые источники духовной энергии, чтобы преодолевать усталость и самообман. Исторический опыт учит, что именно в экстремальной ситуации человек открывает в себе новые силы, обретает дар прозрения, способность перебороть рутину собственного мышления, прорваться в неведомые ранее измерения духовной реальности. Сейчас именно такое время -оно внушает не только страх, но и надежду. Надежду, что вновь разгорится великий свет веры, и она охватит миллионы человеческих душ, наподобие того, как это было двадцать веков тому назад, когда возникло христианство.

Как хочется содействовать зарождению новой веры в человека, способной укрепить смысл и высокую цель личностного бытия. Самопознание есть не только условие творчества себя, самосовершенствования, но и необходимое, условие совершенствования форм социальной жизни, внешней реальности в целом. Глубокое, мужественное самопознание есть способ самополагания личности, народа, человечества, т.е. миростроительства, основанного на любви ко всему живому, ко всему наделенному чувствительностью, смыслом и красотой формы.