Философия. Ответы на экзаменационные вопросы

Не менее известное, чем М.Л. Кинг, имя – М. Ганди . Основным для Ганди стал принцип ненасилия, который предполагает две формы борьбы: несотрудничество и гражданское неповиновение. Эти взгляды нашли отражение в его работе «Моя вера в ненасилие». По мнению Ганди, необходима достаточно напряженная подготовка, чтобы ненасилие стало составной частью менталитета. Только встав на путь самоограничения и дисциплины, можно достичь желаемого результата.

Именно ХХ в., который никак не назовешь веком гуманизма и милосердия, породил идеи, находящиеся в прямом противоречии с господствующей практикой решения всех проблем и конфликтов с позиции силы. К жизни оказалось вызванным тихое, но стойкое сопротивление – несогласие, неповиновение, невоздаяние злом за зло. Человек, поставленный в безвыходное положение, униженный и бесправный, находит ненасильственное средство борьбы и освобождения (прежде всего внутреннее). Он как бы принимает на себя ответственность за зло, творимое другими, берет на себя чужой грех и искупает его своей неотдачей зла. Он ставит заслон злу, своим добром, своей любовью закрывая мир от разрушительного влияния ненависти. «Даже в наихудших из нас есть частица добра, и в лучших из нас есть частица зла», – писал Кинг. Но как часто мы забываем эту простую истину. Она открывается нам при ненасильственной тактике преодоления противоречий и конфликтов. Тот, кто следует этой тактике, стремится открыть причину противоречия, противостояния, противоборства и воздействовать на нее, снять ее остроту, а сам конфликт разрешить с наименьшими потерями для конфликтующих сторон. Сила подавляет, душит, загоняет вглубь и, значит, еще более обостряет противоречия. Ненасилие развязывает узел нерешенных проблем.

Этика благоговения перед жизнью – направление, которое возникло в ХХ в. и связано с именем величайшего гуманиста современности Альберта Швейцера .

Основополагающим принципом его этической концепции является благоговение перед жизнью в любой форме, сохранение жизни, облегчение страданий живущим. Духовная жизнь, по его мнению, идет нам навстречу в природном бытии. Благоговение перед жизнью относится и к природным, и к духовным явлениям, преклонение перед естественной жизнью необходимо влечет за собой преклонение перед жизнью духовной.

Швейцер трезво оценивает парадоксальность своей этики: «Особенно странным находят в этике благоговенья перед жизнью то, что она не подчеркивает различия между высшей и низшей, более ценной и менее ценной жизнью. У нее есть свои основания поступать таким образом (для истинно нравственного человека всякая жизнь священна, даже та, которая с нашей человеческой точки зрения кажется нижестоящей)» [19] .

Таким образом, объектом нравственного отношения для Швейцера становится любая жизнь – человека, природы, животного мира, микроорганизмов. Он уравнивает нравственную ценность всех существующих форм жизни.

Швейцер подчеркивает религиозный характер своего мировоззрения, усматривая явно положительные результаты взаимодействия и взаимопроникновения христианской нравственности и рационалистического способа осмысления мира. Религиозно ориентированная деятельная этика любви и духовная самоуглубленность, по мнению Швейцера, делает мировоззрение благоговения перед жизнью родственным христианскому мировоззрению.

Тем самым для христианства и рационального мышления создается возможность вступить друг с другом в более продуктивные отношения, чем это было до сих пор.

Развивая свою идею альтруизма, Швейцер выступает как строгий рационалист, с одной стороны, и как тонкий психолог – с другой. Он отдает себе отчет, насколько трудна судьба того, кто вступил на путь реализации его теории, и старается помочь своим единомышленникам, разъясняя ее основные идеи и принципы терпеливо, подробно и убедительно.

Одной из основополагающих является здесь мысль о самоотречении как средстве активной добротворческой деятельности (именно средстве, а не цели). Самоотречение в понимании Швейцера не обесценивает человека как личность, не обкрадывает его духовно, но позволяет ему освободиться от эгоизма, предвзятости и излишнего субъективизма в оценке чужих поступков, от стремления судить и осуждать других, платить за зло злом, мстить и т. п.