Философия подвига

Нечаев заблаговременно предупредил о своём приезде Бакунина, прислав ему «Программу революционных действий». Бакунин — Нечаеву: «Как бы Вы не отвёртывались и не виляли, Вы поневоле высказали мне следующее: общество ваше по своей численности было ещё весьма незначительно, по материальным средствам ещё менее. Практического ума, знания и умения в нём ещё мало. Но комитет, вами составленный, без сомнения, из людей, подобных вам, — продолжал Бакунин, — и между ними Вы — один из самых лучших, из самых крепких… кроме вашего кружка я не предполагал, и не предполагаю возможность существования в России другого столь же серьёзного кружка».

В июле 1869 года Нечаев уехал обратно в Россию.

2-я поездка Нечаева за границу

21 ноября 1869 года «студент» Иванов был убит Нечаевым, Николаевым, Успенским, Прыжовым и Кузнецовым в гроте парка Петровско-Разумовской академии, куда его заманили под предлогом помочь вырыть якобы зарытую там подпольную типографию.

Нечаев легально перешёл границу с Восточной Пруссией примерно 20 декабря 1869 года.

Были арестованы 310 человек.

Нечаев был арестован в августе 1872 года в Швейцарии и выдан русскому правительству как уголовный преступник. В 1873 году суд приговорил его к 20 годам каторги, однако по распоряжению Александра II Нечаев был навсегда заточён в одиночную камеру Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Скончался там же в 1882 году.

Взгляды Нечаева

Декабристы, по Нечаеву, были «людьми дела», «их отрицание было отрицанием на деле». Но и они, с его точки зрения, не понимали «стремлений народных». Лишь немногие из них предлагали «разбивать кабаки, позволить грабёж и, взяв хоругви из церквей, идти прямо на дворец для расправы с его обитателями», чтобы «перерезать всю семью царя Николая со всеми домочадцами».

Главным пунктом «практических действий» было «истребление царя со всеми чадами и домочадцами, со всей так называемой ектинией, для искоренения формы государя вообще».

(Если верить воспоминаниям В. Д. Бонч-Бруевича, это место нечаевского листка вызвало особый восторг у Ленина: «Ведь это сформулировано так просто и ясно, что понятно для каждого человека, жившего в то время в России, когда православие господствовало, когда огромное большинство так или иначе, по тем или другим причинам, бывало в церкви и все знали, что на великий, на большой ектимий вспоминается весь царствующий дом, все члены дома Романовых. Кого же уничтожить из них? — спросит себя самый простой читатель. — Да весь дом Романовых, — должен он был дать себе ответ. Ведь это просто до гениальности!»

Тут, как мы видим, Нечаев чуть ли не дословно повторяет красного кюре Жака Ру, за восемьдесят лет до этого лицезревшего голову Людовика XVI — катящуюся по эшафоту.

«Размышления над нравственностью и честностью той или другой меры, необходимой для истинного дела, именно и мешали, и останавливали всякое реальное начинание». Это тоже Нечаев.

С «ишутинского дела началась новая эра революционного понимания», «мощные образы ишутинцев крепко запечатлелись в головах юношества и делались образцами».

Выстрел же Каракозова объявлялся Нечаевым «начинанием нашего святого дела».

Емельян Пугачёв

10 января 1775 года в Москве выдался днём ветреным, добавляя к январскому холоду. На Болотном острове, на площади, оцепленный войсками, стоял эшафот. В санях привезли Пугачёва и Перфильева, тоже приговорённого к четвертованию. Современники сообщают: «Незаметен был страх на лице Пугачёва. С большим присутствием духа сидел он на своей скамейке».

Пугачёв взошёл на эшафот, перекрестился и, кланяясь на все стороны, стал прощаться с народом: «…прости, народ православный». Палачи набросились на Пугачёва, сорвали тулуп, стали рвать кафтан. Пугачёв упал навзничь, и «вмиг окровавленная голова уже висела в воздухе» (А. С. Пушкин) — не желая создавать Пугачёву ореол мученика, Екатерина II отдала приказ не четвертовать Пугачёва, но отсечь ему голову. «Превеликим гулом» и «оханьем» ответил народ на смерть вождя.

Вместе с Пугачёвым казнили Перфильева, повесили Шигаева, Подурова и Торнова. Предатели Чумаков, Творогов, Федульев и другие получили «высочайшее помилование» и были высланы на жительство в Лифляндскую губернию.

В старую крепость Кексгольма сослали семью Пугачёва: Софью, Трофима, Аграфену, Кристину и вторую жену Устинью Кузнецову. Оттуда они уже не вышли.

На народ обрушились страшные репрессии. Тысячи людей погибли в тюрьмах, под кнутом, тысячи убиты карательными выстрелами, подвергнуты тяжёлым наказаниям, сосланы. Волжское казачество ликвидировали и перевели на Кавказ, разгромили Запорожскую Сечь. Реку Яик переименовали в Урал, Яицкое казачество — в Уральское, станицу Зимовейскую — в Потёмкинскую.