Философия пожизненного узника. Исповедь, произнесённая на кладбище Духа

В такие моменты я задумывалась о сущности таких, например, философских категорий, как одна из главных существующих скрижалей русской ментальности, её кратко-трёхэтажно выраженного энергичного идиоматического словосочетания, которое исконно было присуще загадочной русской душе в её кризисные моменты существования, и приходила ко всеобъемлющему выводу, что Мироздание преподнесло нам в дар это креативное построение совершенно не без определённого умысла. Не зря же в сказках и мифах мы читаем о том, что такими вот ключами открываются сокровищницы, полные невероятных богатств («Сезам, откройся!») и что, очевидно, здесь заложена какая-то глубокая аналогия с русской внутренней сутью, разгадать которую предстоит своему Перельману.

Меня же больше манили задачи попроще, меня тянуло впасть в медитацию при виде определённой консистенции некой субстанции. Тем более, что она была разлита в мире щедрыми порциями, Абсолют не поскупился, когда создавал своё подобие, чтобы заполнить экзистенциальный вакуум, царящий в бесконечном множестве разнообразного континиума серого вещества, так и оставшегося втуне после его сотворения. Серое – оно и есть серое, и никогда ему даже близко не приблизиться к разнообразным краскам главного вещества, выделяемого человечеством на протяжении долгих тысячелетий всей своей истории, в которой ключевую роль сыграли величайшие непотребные своей инфантильной жестокой примитивностью монстры, превозносимые им за то, что они приобщили массу ко всяческим извращениям духа (ну заодно и тела, но это уже так, побочно), которым оно, человечество, не переставало предаваться никогда.

Это было моё любимое слово, которое обозначало конечный продукт конкретизации любого субъекта, и то, что космические путешественники найдут в окаменелых останках после завершения цикла жизнедеятельности вида Homo sapiens. Имхо.

Лунная соната

За окном – страшный ураган, видимо, осенью здесь, на море, это в порядке вещей. И холодно, минус три, хотя на некоторых кустах ещё не увяли розы. А местные жители рассказывают, что бывают такие года, когда в ноябре ещё купаются. Значит, мне не повезло…

Я обретаюсь в небольшой комнатке капитального дома, но, так как хозяева зимой здесь не живут, газовое отопление ради меня одной включить они не позволили, правда, мне не особо и холодно – я вплотную придвинула обогреватель, он какой-то старой конструкции, но тепло от него идёт вовсю, только вот платить придётся страшненькую сумму… Но это потом. А сейчас я слушаю моего любимого Дэниэла Баренбойма, и мне наплевать на всё на свете, потому что он – гений.

Питаюсь я экзотической мушмулой и остатками винограда, которые не успела ободрать жадная хозяйка перед отъездом. С тем же успехом я могу вообще ничего не есть: во-первых, совсем не хочется, а во-вторых, я знаю, что всё равно скоро умру. Но мне на это тоже совершенно наплевать – у меня не осталось больше сил так жить, как я живу последние десять лет.

Пианист играет все сонаты Бетховена. Я их знаю наизусть, как какой-нибудь «Отче наш». Я много чего знаю, не зря же все вечера в своей молодости провела в двух залах – Большом и Малом в городе, который дорог каждому русскому человеку. Это были мои храмы, а музыканты для меня – сверхчеловеки. Ведь я живу благодаря им! То, что они дали мне в этой страшной жизни – бесценно. Я никогда не перестану быть им благодарной за всё, что они для меня сделали.

Вот начинается «Лунная соната» – музыка, которую я слышала без преувеличения миллион раз, она звучит по радио и ТВ, во всех концертах, её знают даже люди, совершенно далёкие от всякого искусства. И я знаю её с раннего-раннего детства, наверное, с тех пор, когда и говорить-то ещё не умела…

Но что это? Я плАчу? Вдруг перед глазами возникает лесок, где лежат косточки моего любимого мальчика, он всю свою недолгую собачью жизнь прожил рядом, и не было ни одного дня, когда бы я видела от него что-то другоe, кроме дикой любви. Он даже умел говорить слово «мама» – дочка его научила, все смеялись. А он научился его произносить (в два лая, как и положено) только потому, что любил меня так, как у людей даже близко не получится любить друг друга…

А другую могилку я даже не могу себе представить. Я там не была, это где-то в далёкой Сибири. Я бросила моего второго ребёнка – думала, ненадолго, вот заработаю денежек в богатой стране и быстренько вернусь – и всё будет по-прежнему, мы снова будем вместе… До чего же мы все бываем наивными!!! Есть такое страшное слово НИКОГДА.

Только музыка останется со мной до самого конца.

Космический зверь

Что там творилось, что возникало – не узнает никто… Какой-такой Дух летал над какими-такими космическими водами (а что? Почему бы и нет? Если много атомов водорода – почему бы не быть воде?). Обычно Космос представляется уму этаким безжизненным бесконечным Ничто. Была ли вначале сверхплотная точка, которая потом взорвалась, и Галактики, образовавшиеся в результате из космической пыли, стали разбегаться? Что там творится – никогда не узнать, а ведь как хочется!