Философия пожизненного узника. Исповедь, произнесённая на кладбище Духа

Что случилось в начале третьего тысячелетия? Почему мы опять свернули с прямой дороги на какие-то ухабы? Причём я не говорю, что во всём, что творится, виновата только наша страна, нет, такое впечатление, что весь мир сошёл с ума. Интернет вдруг превратился (буквально за последние три года) в какой-то большой дурдом, да и во что он должен был превратиться – это всего лишь большое зеркало, отражающее реальную жизнь.

Страшно читать всё, что здесь пишется совсем молодыми. Для них всё, что происходит – НОРМА. Другой жизни они просто не знают.

Похоже всё-таки, что мы живём при «конце времён» (не хочется каркать, но очень многое свидетельствует об этом). Ну что ж, раз люди упорствуют в своих грехах, что-то должно случиться, что остановит этот жуткий водопад безнравственности. Видимо, это случится очень-очень скоро. Если я ошибаюсь, тем лучше.

Поэзия – вид извращения

На примере поэта, объявленного самым величайшим в мировой литературе, мы видим, как легко сделать кого-то гениальным без особых на то оснований. Стоит только сложиться стереотипу, как всё это будет продолжаться веками. «Моя-твоя», «розы-морозы» – только непритязательному и неизбалованному читателю начала 19-го века это казалось вершиной поэтических изысков. Да и сюжетики все, надо сказать, очень простенькие: ну сначала её отвергли, потом она отвергла – куда как заковыристо! Или вот «Царь Никита»: сиськи-письки с членом – ну очень интересно! Просто верх интеллекта!

Остальная поэзия ещё примитивнее. Правда, существует же поговорка: «Всё гениальное – просто». Но есть и оговорка – «простота хуже воровства». Конечно, для восприятия ребёнка или человека, мало интересующегося поэзией и вообще литературой, на слух будет приятнее что-нить вроде «травка зеленеет, солнышко блестит», чем заумные вирши нобелевского лауреата, который вознёсся из грязи да в князи, или сумбур полусумасшедшей тётки, в результате не вынесшей гнёта своего стихотворного бреда и повесившейся, в котором неадекватные умом потомки увидели что-то сверхценное.

Считается, что «писАть темно и вяло» просто необходимо, иначе это не настоящая поэзия. Под этим соусом можно изготовить любую неудобоваримую духовную писчу, которую схавают те, кто не способен разбираться в настоящем искусстве, а привык потреблять только фальшивки и подделки под него.

У первобытных народов, которые кое-где остались на Земле до сих пор, существует в обиходе этакая смесь «поэтов» с «певцами», которые что видят, о том и поют, не заморачиваясь ни рифмами, ни сюжетами. И получается у них, между прочим, не хуже, чем у нобелевского лауреата, который, к тому же, когда читал свои творения, то очень противно гнусавил.

Вообще, что касается поэзии, то здесь вкусы были всегда весьма извращёнными, потому что она принадлежит к одному из самых индивидуалистических видов искусства под девизом «что хочу, то и ворочу».

Что это было?

Я всё-таки до предела легкомысленный человек. Совершаю какие-то невероятные поступки, потом сама себе удивляюсь. Вот решила, что сама должна сходить за грибами – это при том, что я еле хожу, в основном лежу. Но тут соседка-дачница принесла меня угостить грибочков и сказала, что их кругом тьма-тьмущая. Я и загорелась – тем более, что почти ничего не ем, совершенно нет аппетита. И помню, что если выйти за деревню, пройти через небольшое такое поле, а за ним лесок, в котором я когда-то неоднократно эти грибочки собирала, и они так симпатично смотрелись в зелёной травке…

Вот иду, иду… А всё за пять лет совершенно изменилось, никакого поля и в помине нет. Решила свернуть и продраться сквозь деревья – авось что-то такое обнаружится. Дальше меня понесло через густую траву, борщевик сплошной, вот вроде и что-то типа леска. Только никаких грибов и в помине нет. Тут бы мне и опомниться и вернуться на дорогу и благополучно добраться назад и лечь в свою тёпленькую постельку (а денёк-то выдался холодный и дождливый). Так поступили бы все благоразумные люди. Но не я.

Меня понесло дальше. Ну, отошла-то я, в общем, совсем недалеко, но я, когда попадаю в дикую природу, обладаю прямо-таки полным отсутствием каких-либо способностей к какой бы то ни было ориентировке на местности. Вот в городе Нью-Йорке я разобралась за неделю и ездила там куда угодно, вроде я там родилась. Короче, я заблудилась и стала ползать по лесу и ползала так чуть ли не на брюхе часа два, идти нормально у меня уже не было сил. Потом я поняла, что я никогда отсюда не выйду больше и меня никто не хватится, потому что никто не знает, что я способна на такие подвиги, все видели, что я в автолавку-то за продуктами раз в неделю еле добредаю, да и живёт в деревне пять человек всего, в гости мы друг к другу не ходим, не принято, все сидим по своим домам.

И тогда я начала кричать, прекрасно понимая, что меня абсолютно никто не услышит. Кричала, наверное, с полчаса, уже начала хрипнуть. Но вот испугаться и запаниковать я не успела почему-то, как ни странно…