Философия субъективности

Платон, как я показываю, понимает задачу эзотерического спасения иначе: не избавление от обычной жизни и бытия, а обретение вечной жизни, т. е. достижение бессмертия, причем не только на небе, но и здесь на земле в обычной жизни. Второе отличие, Платон по-другому понимает путь к эзотерическому спасению – не отказ от желаний, а максимальная духовная и культурная работа в этом мире. Для Платона это было занятие философией и наукой, для других эзотериков также и творчество в широком смысле. В том же ключе решает проблему смерти Мераб Мамардашвили, воспроизводя при этом не только античную, но и традицию русской философии. Тем не менее, многих эзотерическое решение проблемы смерти вряд ли устроит, поскольку для них может быть в принципе чуждо эзотерическое мироощущение или чужд данный конкретный вариант эзотеризма.

Что же тогда делать? Прежде всего замечу, что вряд ли сегодня можно найти одно решение, устраивающее всех, кстати, и решение Платона устроило не каждого. Мераб Мамардашвили подсказывает здесь сильный ход. Мы считаем, пишет он, что

«Христа распяли и его агония случилась. А мистическое ощущение – это ощущение себя присутствующим во всем мире, во всех событиях мира; они случаются тогда, когда я присутствую. И поэтому распятие Христа принадлежит человеческой истории в той мере, в какой оно есть длящееся или неслучившееся событие, внутри которого мы не должны спать. Это событие длится вечно»[401].

Лично я понимаю это, в частности, так, что все волнующие меня проблемы и решения нельзя взять готовыми со стороны, как чьи-то, пусть даже гениальные прозрения; к ним нужно прийти самому, прийти в работе, причем, возможно, и не один раз. Так же и проблема смерти, каждый человек в течении своей сознательной жизни должен решать ее сам и не раз. Тем не менее, можно указать коридор, в котором располагаются современные решения этой, касающегося каждого, проблемы.

Дело в том, что смерть подобно другим современным экзистенциальным феноменам, не может быть рассмотрена в том же ключе, в котором мы изучаем природные явления. Ее нельзя мыслить как натуральный объект, как некоторую сущность, имеющую такие-то и такие-то характеристики. Безусловно, мы постоянно влипаем в свои представления, начинаем их мыслить и переживать как натуральные объекты, нам кажется, что смерть всегда была и всегда одна. Этот взгляд, точнее привычка нашего сознания неправильны, смерть вообще не природный объект, смерть всегда видится (понимается) сквозь "очки культуры", всегда истолковывается сознанием и в определенном языке. Таким образом, современное понимание смерти предполагает ее "распредмечивание", преодоление натурального восприятия. Что, конечно, предполагает напряженную интеллектуальную работу. И не только интеллектуальную, но и работу жизни.

Здесь, вероятно, есть два разных аспекта: критический и конструктивный. Критическое осмысление явления смерти, но повторяю осмысление самостоятельное, а не как готовое знание, может, например, показать, что лишенность и исчезновение связаны не только со старением и физической смертью. Мы можем так понимать и строить свою жизнь, что она постоянно будет усекаться и страдать, мы можем сделать свою жизнь просто невозможной еще при жизни и цветущем физическом здоровье. Далее наша жизнь уничтожается и исчезает, если мы не можем себя реализовать, поэтому, кстати, многие люди, дожившие до глубокого преклонного возраста, панически боятся смерти, ощущая, что их жизнь пролетела как сон и они совсем еще не жили. Но и продолжение жизни за определенным порогом (когда уже полностью иссякли силы и энергия или мучат тяжелые болезни, или совесть и т. п.) может быстро подтачивать жизнь, сделать ее невозможной, а смерть желанной. Короче, и жизнь и смерть можно увидеть и пережить по-разному.

Не менее существенно, как мы строим свою жизнь и понимаем себя, и, в частности, включаем ли мы смерть в свою жизнь, то есть обдумываем ли мы ее и свою жизнь, работаем ли мы над ними. Если, например, я полностью себя реализую, живу Культурой и Вечным (как бы Вечность ни понимать – как тайну, Бога, духовную жизнь), поддерживаю свое здоровье до тех пор, пока полноценно живу и себя реализую, то смерть как лишение жизни для меня просто не существует. Мне нечего бояться: живя Вечным, я бессмертен, полностью себя реализовав при жизни, мне нечего там, после смерти делать, сохранив и исчерпав до конца свое здоровье, я уйду безболезненно и спокойно. При этом я должен понимать себя не только как конечное и поэтому смертное существо, но и как часть, момент Целого (Культуры, Духа, божественной или космической жизни, Реальности и т. п.), как творца собственной жизни, как полностью присутствующего в вечно длящихся и неслучившихся событиях Жизни. Кстати, именно конечность нашей жизни позволяет замышлять ее, и затем реализовать этот замысел. Замышлять жизнь как правильную, единственную, ведь в силу конечности нашего бытия, другого такого случая не представится.