Философия свободы

«Позитивный смысл слова “свобода” проистекает из желания быть хозяином самому себе. Я хочу, чтобы моя жизнь и мои решения зависели от меня, а не от каких бы то ни было внешних сил. Я хочу быть орудием действия, а не подчиняться чужой воле. Я хочу быть субъектом, а не объектом; следовать собственным соображениям и сознательным целям, а не делать что-то под воздействием внешних причин. Я хочу быть кем-то, принимать самостоятельные решения, выбирать направления действия, а не подчиняться силам природы или другим людям, как будто я вещь, животное или раб, неспособный жить по-человечески, то есть определять и осуществлять собственные задачи, собственную стратегию. Это, по крайней мере, часть того, что я подразумеваю, когда говорю, что я разумен и что разум отличает меня, человека, от остального мира. Превыше всего считать себя мыслящим, наделенным волей, активным существом, несущим ответственность за свой выбор и способным его обосновать, ссылаясь на свои идеи и цели. В той степени, в какой мне представляется, что это так и есть, я чувствую себя свободным – и наоборот»[192].

Другими словами, я хочу быть истинным субъектом, а не объектом. Субъекты желают автономии. Для того чтобы индивид был автономен, требуется не просто отсутствие принуждения или внешнего вмешательства, а значит, автономия не сводится к негативной свободе.

Берлин считает такое желание автономии полностью легитимным и открыто заявляет, что позитивная свобода является «законной, универсальной целью»[193]. Однако он считает, что это стремление к автономии может превратиться в угрозу свободе в том случае, если мы начинаем проводить различие между аутентичной и неаутентичной, или истинной и ложной самореализацией, проводимое внешней по отношению к деятелю инстанцией, которая в свою очередь может принудить его реализовать себя способом, определенным этой инстанцией как самостоятельный или истинный.

Критика Берлина направлена не против позитивной свободы вообще, но против извращенного толкования, в котором она превращается в свою противоположность. Представителем такого извращенного толкования является, в частности, Руссо, когда пишет: «Чтобы общественное соглашение не стало пустою формальностью, оно молчаливо включает в себя такое обязательство, которое одно только может дать силу другим обязательствам: если кто-либо откажется подчиниться общей воле, то он будет к этому принужден всем Организмом, а это означает не что иное, как то, что его силою принудят быть свободным»[194].

Когда решение о том, каким именно образом человек должен реализовать свою свободу, а также право принуждать его к этому силой, предоставляется обществу, подлинная автономия становится невозможна. В работах Руссо нет места и плюрализму. Как он сам пишет, если после подсчета голосов оказывается, что я проголосовал иначе, чем большинство, значит, я просто ошибся[195]. Чего я «на самом деле» хочу, определяется всеобщей волей, а быть свободным по определению значит быть в согласии со всеобщей волей. Соответственно, действовать в соответствии со своей индивидуальной волей значит быть несвободным, утверждает он[196]. Это есть не что иное, как описание тоталитарного общества, общества тирании большинства. Как отмечает Берлин: