Философия творческой личности

Понимая, что русское слово пограничность своеобразно и требует особых смысловых акцентов, мы отобрали варианты толкования другого, более привычного слова – граница. Получили следующее. Border может переводиться на русский язык как ‘граница’, ‘рубеж’, здесь же в качестве дополнительного понятия появляется boundary (ровно с тем же русским значением, а также с дополнительным, утилитарным бордюр и кайма). В разных словарных версиях «отклик» на вопрос о границе та-¹ Написано совместно с Т. И. Ерохиной, публикуется с ее любезного согласия.

ков: boarder – ‘граница’, division – ‘разделение, деление’, есть даже line – ‘строка, строчка’.

Наш выбор для перевода не слова, но понятия «пограничность» на английский язык – frontier (чаще всего являющийся переводом русского – «рубеж»). Выбранное нами английское слово ближе к грани, то есть к характеристике не предметной реальности, но психоэмоционального состояния.

Таким образом, русский язык, отражающий ментальные и интеллектуальные реалии, предлагает две не слишком крепко связанные между собой версии пограничности: материальную (прежде всего, пространственную) и духовную (психологическую, эмоциональную, интеллектуальную).

Наряду с привычной работой в поле английских «вариаций» полезно вспомнить и о латинской традиции работы с понятиями. Это дает дополнительные нюансы в семантической характеристике пограничности как культурного феномена.

Латинское Extremis, которым полагаем воспользоваться, придает важный оттенок словосочетанию Homo Extremis (метафорически понимаемому как «Человек пограничный») – это в буквальном переводе не только «граница», но и «край». Такая интерпретация может быть дополнительно введена в круг проблем, в том числе, с особым акцентом на «край-ности», которые согласно русской культурной традиции проявляются и в декадансе, и в абсурдизме, и в постмодернизме… Экстремальность психологического состояния, пребывание на грани (границе) между жизнью и смертью, напряженность межличностных и социальных отношений – привычная характеристика российского человека. Ироническое высказывание И. Губермана, автора конца ХХ века, откровенно вырастает из ставшей классической пушкинской формулы:

Сегодня приторно и пресно
tttв любом банановом раю,
tttи лишь в России интересно,
tttпоскольку бездны на краю

.

Так трансформировалось трагическое звучание реплики, взятой у А. С. Пушкина, который сравнил «упоение в бою» с пребыванием «бездны на краю», подчеркнув едва ли не органическое стремление к риску непредсказуемости и ужасу неизвестности.

Вот почему мы полагаем, что вопрос о пограничности – это не просто семантическая, но и экзистенциальная проблема русской культуры. Отсюда следует предположение о нескольких уровнях концептуализации понятия. Мы видим возможность изучения и сопоставления границ между:

– отдельными людьми или группами в аспекте изменения модуса коммуникации (от эпистолярной – к телеграфной, далее к телефонной и т. п., вплоть до виртуальной);

– автором и его произведением;

– фактом и его описанием, историческим, культурологическим, художественно-эстетическим (проблема действия и нарратива);

– образцом и интерпретацией (это и вопрос стилизации всего и вся, в том числе проблема культуры самого знаменитого рубежа веков – XIX и XX, это и вопрос переноса смыслов одного произведения и вида искусства в другое произведение и вид искусства, что демонстрирует едва ли не каждая эпоха, и каждая эпоха по-своему выстраивает границы между названными явлениями и процессами);

– национальным и космополитичным (что можно рассматривать и применительно к ряду прежних историко-культурных ситуаций, включая развитие новых художественных направлений, например, символизма, экспрессионизма, при этом имеет отношение и к значимой сегодня проблематике глобализации);

– великим и малым (и в социальном смысле – государство и его житель, и в экзистенциальном смысле – например, «Мелкий бес», и в эстетическом смысле – прежде всего, трагическое и комическое);

– профессионализмом и дилетантизмом (причем последним как спасением от ремесленничества, то есть, например, примитив в живописи, вербатим в театре и пр.);

– нормой и патологией (в бытии творческой личности, в специфике художественных направлений и методов, к примеру, символисты или романтики, да и все, кто жили в переходные эпохи и чья психика отражала пограничность бытия, а творчество – пограничный характер фантазии).

К важнейшим концептам в таком случае следует отнести:

– личность (что само собой разумеется, ибо она является субъектом как осмысления, так и в некоторых случаях формирования пограничности);

– границу (концепт, предполагающий не только психоэмоциональную сферу, но и такие составляющие, как пространство и время);