Философия творческой личности

– край (концепт, в котором уже нет названных координат, поскольку почва уходит из-под ног, а времени на то, чтобы спастись, – нет) и связанную с этим концептом окраину (это касается России вообще и российской провинции в частности);

– бездну (здесь особо высвечивается то, что находится позади человека, оказавшегося на этом самом краю, и то, чего нет впереди, или, иначе говоря, то, что впереди ничего нет, то есть нет привычного пространства и понятного времени);

– наконец, психологически и философски обеспеченную, хотя называемую вполне по-бытовому край(ность) – своего рода экзистенциальную ситуацию прорыва и срыва.

Обозначенная концептосфера пограничности предполагает обращение к междисциплинарной исследовательской методологии.

Не требует специальных доказательств то, что пограничность – проблема не только художественной деятельности, но и научной. Проблема пограничности как интеграции и, говоря сегодняшним языком, междисциплинарности независимо от формального признания существовала и продолжает существовать во взаимодействующих гуманитарных науках.

Психоаналитическая методология вполне логично входила в фундамент философских концепций начиная с экзистенциализма (например, в рассуждениях М. Мамардашвили [7, с. 50]). И хотя не эта проблема является предметом нашего рассмотрения, нельзя не отметить, что для современной психологии психоанализ стал структурной составляющей не только в качестве операционного материала.

Следовательно, не только гуманистическая, но и гуманитарно ориентированная проблематика психоанализа в ее методологическом качестве вполне корреспондирует с интересами эстетического и культурфилософского исследования.

Итак, мы говорим о методологической пограничности, позволяющей изучать одну из фундаментально значимых проблем философии культуры – проблему творчества – в нескольких аспектах.

Первый аспект: творчество как феномен эфемерно-прекрасный и потому безграничный (Н. Бердяев, К. Г. Юнг, еще прежде Г. Гегель).

Вернемся к важнейшим для русского самосознания суждениям Н. Бердяева, сопоставлявшего, скажем, гениальность и святость (А. Пушкин – С. Радонежский) и противопоставлявшего гениальность как «святость дерзновения» святости послушания. Напомним мысль философа: «Гениальность, – замечает Н. Бердяев, – совсем не есть большая степень таланта – она качественно отличается от таланта». И даже, полемически настаивает он, гениальность, в отличие от таланта несущая на себе отпечаток «жертвенности и обреченности», может и вовсе «сгореть, не воплотив в мире ничего ценного» [1, т. 1, с. 174–176]. И подчеркнем, что мотив пограничности звучал у Н. Бердяева постоянно: «Творческий акт всегда есть освобождение и преодоление» [1, т. 1, с. 40]. Однако не радость, но болезненность и трагичность видел он в самом существе творчества. Он различал «творческий порыв» и «творческий акт», считая целью первого – «достижение иной жизни, иного мира, восхождение в бытии», а результатом второго – книгу, картину и т. п. [1, т. 1, с. 130].

Мы уже отмечали выше, что многие ученые, работающие в различных областях знания, либо отталкиваются от предположения, либо приходят к выводу, родственному восклицанию К. Г. Юнга, который называл «тайну» творческого начала (как и тайну свободы воли) трансцендентной, утверждая: «Творческая личность – это загадка, к которой можно, правда, приискивать отгадку при посредстве множества разных способов, но всегда безуспешно» [11, с. 115]. Нельзя не вспомнить и Г. Гегеля, стремившегося провести границу между «талантом», «гением» и сопутствующими понятиями [3, с. 291].

Второй аспект: творчество рассматривается как феномен трансграничный (разрушающий, но возможно и нарушающий границы; это уже романтики, включая Ф. Шеллинга, символисты, включая Вл. Соловьева, разумеется, постмодернисты). В традиционном для последних трех столетий смысле творчество верифицируется как сфера воплощения идей и сфера воплощения личности через идеи, причем воплощения, происходящего на бессознательном уровне [8, с. 6].

Творчество как граница и границы между творчеством, бытием и повседневностью

Однако вполне логичным и даже выстраданным в ходе эволюции культуры становится третий аспект представления о творчестве как границе, на чем мы остановимся далее. Мы видим в творчестве – границу между несколькими сферами, если угодно – мирами.