Философия в будуаре, или Безнравственные учителя (Другой перевод)

Исходи из законности этих принципов, Эжени, разрывай цепи, чего бы это ни стоило; наплюй на пустые угрозы своей глупой мамаши: согласно законам естества, ты не должна испытывать к ней никаких чувств – только ненависть и презрение. Отец твой – распутник; пожелает насладиться тобой – в добрый час, лишь бы он не пытался привязать тебя к себе; заметишь, что норовит закабалить тебя – разбивай это ярмо; множество девушек поступают так со своими отцами. Словом, блуди и еще раз блуди; именно для этого ты рождена на свет; пусть удовольствия твои не знают иных границ, кроме пределов собственных твоих сил и желаний; неважно, где, когда, с кем – любая свободная минута, любое место, любой партнер – всё должно быть поставлено на службу сладострастию; воздержание – недопустимая добродетель: ущемленная в своих правах природа мстит за него множеством бед. Пока сохраняются законы, подобные нынешним, наслаждаться приходится украдкой – к тому нас вынуждает общественное мнение; что ж – под покровом тайны с лихвой доберем то, чего мы лишены, целомудренно держась на людях.

Юной девушке следует подыскать наперсницу – свободную, светскую, и та поможет ей тайно вкушать наслаждения; за неимением таковой, пусть сама пытается соблазнить приставленных к ней бдительных стражей и уговорить их проституировать ее, суля им все деньги, которые они извлекут, приторговывая ею; очень скоро то ли сами стражи, то ли подобранные ими женщины, именуемые своднями, станут исполнять любые желания девушки; ей же надлежит пускать пыль в глаза окружающим: братьям, сестрам, родителям, друзьям; ради сокрытия истинного своего поведения, допустимо – в случае необходимости – отдаваться всем подряд, смело жертвуя своими вкусами и привязанностями; случается, неприятная интрижка, в которую она ввязывается лишь по расчету, выводит на другую, более приятную, глядишь – девушка продвинута. Но для этого нужно раз и навсегда распрощаться с детскими предрассудками; надо обращать в прах все угрозы, увещевания, наставления, презревать и долг, и религию, и добродетель. Надо упорно пресекать любые уловки, направленные на наше закрепощение, словом, надо избавляться от всего, что не нацелено на приобщение к бесстыдству.

Родители любят потчевать нас нелепыми россказнями о несчастьях, якобы подстерегающих на стезе разврата; на колючки можно наткнуться повсюду, но карьера порока позволяет добраться и до роз, расположенных над шипами; на грязных же тропинках добродетели природа вообще не взращивает роз. Единственный подводный камень, которого многие опасаются, вступая на первую из означенных дорог – это общественное мнение; однако любая мало-мальски разумная девица непременно возвысится над жалким этим мнением. От всеобщего почета, Эжени, испытываешь лишь моральное удовлетворение, представляющее ценность только для людей определенного склада; удовольствия же от любодействанравятся всем, не говоря о том, что привлекательность сего занятия перевешивает неизбежное и незаслуженное презрение, на которое наталкиваются люди, осмелившиеся бросить обществу вызов; многие здравомыслящие женщины даже умудряются бравировать своей репутацией, извлекая из этого дополнительное наслаждение. Так что любодействуй, Эжени, любодействуй, мой дражайший ангел; тело твое в твоей власти; тебе одной принадлежит право полностью им распоряжаться, услаждая кого тебе угодно.

Пользуйся благоприятными ситуациями, лови момент – веселые года наших утех так скоротечны! В удел счастливицам, вволю насладившимся, достанутся прекрасные воспоминания, которые утешат их и скрасят им старость. А что выпадет на долю тех, кто упустил время?.. Душу им надорвут горестные мучительные сожаления, которые, вкупе со старческой немощью, слезами и терниями, отравят последние предсмертные их лета...

Быть может, ты одержима идеей заслужить бессмертие? Что ж, и в этом случае, моя милая, в памяти людей ты останешься лишь в звании блудницы. Лукрецию очень скоро позабыли, в то время, как Феодора и Мессалина – у всех на устах. Как же не предпочесть, Эжени, участь, которая, венчает нас цветами на этом свете и оставляет надежду и на будущее поклонение после смерти! Как же, повторяю, не предпочесть ее иной участи, обрекающей нас на жалкое прозябание в жизни земной и, по сошествии в могилу, не сулящей ничего, кроме презрительного забвения?

ЭЖЕНИ ( госпоже де Сент-Анж). Ах! Бесценная моя, обольстительные твои речи воспламеняют мне и сердце, и голову! Я так взволнована, не передать словами... скажи, могла бы ты меня познакомить с какими-нибудь женщинами... ( смущаясь), которые проституировали бы меня, если я их об этом попрошу?