"Философия войны" в одноименном сборнике

«капитуляция» — т. е. договор, заключаемый парламентерами, — а просто сдача без всяких

условий, но, предварительно, со взрывом всех верков и приведением в полную негодность

всего вооружения. Так поступил в Перемышле ген. Кусманек — благодаря чему наш Ю.-З.

фронт не смог воспользоваться богатым перемышльским арсеналом в критическую весну

1915 года — тогда как немцы долгие недели гвоздили французские позиции на Изере

артиллерией Мобежа, а новогеоргиевскими пушками экипировали свой эльзасский фронт...

Благородный противник отдаст воинские почести и в этом случае. А от неблагородного

почестей вообще принимать — не след. Они лишь оскорбили бы нашу честь. Защитники

форта Во и крепостцы Лонгви отказались принять свои шпаги из рук динанских убийц.

Наравне с капитуляцией следует вывести из воинского обихода такое издевательство

над присягой, как согласие на привилегированное положение в плену за честное слово не

бежать. Это придумал сибарит для сибарита, а не офицер для офицера.

***

В общем, воинская этика «снизу вверх» — подчиненных в отношении начальников —

заключается в соблюдении «писаных» правил. Сверху вниз — от начальников к

подчиненным — в соблюдении правил «неписаных». Соблюсти требования воинской этики

начальнику труднее, чем подчиненному: с него больше спрашивается, ибо ему и больше

дается.

Два качества лучше всего выражают сущность воинской этики: благожелательность к

подчиненным — таким же офицерам, как начальник, — и сознание величия «чести

командовать».

Глава XIV. Ум и воля

Все рассмотренные нами качества военного человека — как основные, так и

вспомогательные — в своей основе имеют два начала — «умовое» и «волевое». Равновесие

этих двух начал, изумительно полно выраженное в Петре I, Румянцове и Суворове, дает нам

идеальный тип военного человека, идеальный тип вождя.

65

Электронное издание

www.rp-net.ru

Обычно перевешивает один из двух этих элементов, дающий начало «по

преимуществу умовое» (Беннигсен) либо «по преимуществу волевое» (Блюхер). В первом

случае — составители планов, во втором — исполнители.

Бывает гипертрофия одного элемента за счет другого. Чисто умовое начало, при

атрофии воли (Куропаткин, Алексеев). Чисто волевое, при атрофии рассудка (Карл XII).

Это — явление уже патологического характера, неизбежно влекущее за собой катастрофу.

Ум без воли — абсолютный нуль. Воля без ума — отрицательная величина.

В сфере полководчества преобладание волевого элемента над умовым дает лучшие

результаты, чем преобладание умового элемента над волевым. Посредственное решение,

будучи энергично проведено, даст результаты всегда лучшие, чем решение идеальное, но

непретворенное в дело или выполняемое с колебаниями. Медная монета, беспрерывно

циркулирующая, полезнее червонца, зарытого в землю. Научная подготовка и интеллект

Шварценберга гораздо выше таковых же Блюхера, но огненная душа и неукротимая воля

«генерала Вперед» ставят его полководчество (несмотря на Бриенн и Монмираль) гораздо

выше дел Шварценберга. Не имеющий высшего военного образования Макензен

оказывается куда выше эрудита — академика ген. Клюева.

Волевое начало, исходящее от сердца и потому иррациональное, свойственно

деятелям военного искусства. Поэтому оно выше умового начала — начала

рационалистического и свойственного деятелям военной науки. Воля встречается реже

ума — и ее развить труднее, нежели ум. Воля развивается воспитанием, ум — обучением.

Волевое начало свойственно русскому народу, создавшему мировую державу в

условиях, при которых всякий другой народ погиб бы. История дает нам таких исполинов

воли, как Александр Невский, патриархи Гермоген и Никон, Петр Великий. Оно свойственно

и русскому полководчеству.

Салтыков отстоял свою армию от посягательств Дауна и петербургской

«конференции». Румянцов довел до конца казалось безнадежную осаду Кольберга, хоть

созывавшийся им военный совет трижды высказывался за снятие осады. Суворов явил

нечеловеческую силу воли под Измаилом, сверхчеловеческую в Муттенской долине. Кто

сможет по достоинству оценить волю Барклая, шедшего против течения и спасшего страну

помимо ее стремлений? Кутузов, пожертвовавший Москвой, выявил большую силу духа, чем

Наполеон, принявший лейпцигскую битву. А Котляревский под Асландузом? Гурко двинул в

лютую зиму российские полки за Балканы.

Уклад, сообщенный нашей Армии Александром I по окончании наполеоновских войн

(эпоха, неправильно именуемая «аракчеевщиной»), не способствовал образованию, а

главное, выдвижению сильных характеров. Паскевич заморозил Армию, Милютин привил ей

66

Электронное издание

www.rp-net.ru

растлевающий «нестроевой дух», Ванновский обезличил, Куропаткин деморализовал... Это

оскудение воинского духа было лишь одной из граней общенародного нашего духовного

оскудения, общего ущерба российской государственности.

Волевые натуры встречались и в Восточную войну (Корнилов, Нахимов, Муравьев,

Бебутов) и в Турецкую (Радецкий, Гурко, Скобелев, Тергукасов). Но безволие уже начинало

брать верх на Дунае и в Крыму — совершенно обезличенный Горчаков, в 1877 году едва не