"Философия войны" в одноименном сборнике

успехов даже над таким противником, как Турки, в 1877–1878году *** .

Если бы все недостатки народной и армейской организации в прошлом и настоящем

были бы сконцентрированы и выпукло изображены, а с другой стороны показаны были бы

последствия этих недостатков: народные бунты и все волнения после неудачных войн

(Разин, Пугачев, Казацкие выступления в Малороссии против Польши и Москвы,

социалистическое движение, находившее благодатную почву в народной массе голодной,

бесправной и темной), — то ум будущих работников Армии ясно сознавал бы

действительность, а сердце их горело бы неодолимым желанием изменить все к лучшему,

приблизить к идеалам.

Всего этого в действительности не было.

Офицер Генерального Штаба выходил из Академии с многообещающей вывеской,

вроде того, как это делается у магазинов, предполагаемых к открытию, но еще закрытых по

случаю происходящих внутри работ... А в действительности внутри и работ никаких не

было, а просто была наброшена разная мелочь, незаконченные предметы и бутафория...

Выйдя с таким багажом на широкий жизненный путь с обеспеченной карьерой, у начала

которой было написано: «все обстоит благополучно» и «происшествий никаких не

случилось», офицер Генерального Штаба получал как бы подорожную: «Иди смело и делай

то, что делали твои предшественники: никаких новшеств и либеральной критики. Видишь —

какую они создали Россию, солнце в ней не заходит! Это тебе доказательство, что от тебя

ничего больше не требуется, как следовать их примеру. Критикой не занимайся: это —

вольнодумство модников или глупое «самооплевывание». Бери жизнь, как она создана

отцами и дедами, и легко найдешь в ней хорошее и обеспеченное для себя место».

И офицер Генерального Штаба шел в жизнь, созданную отцами, и продолжал вести

себя по примеру отцов, не считаясь с ростом русского народа, его законными

потребностями; не видел необходимости в радикальном изменении порядков жизни и

службы; не предвидел будущего и тех неописуемых мук, коими будут расплачиваться дети

за грехи отцов!

Были, конечно, такие люди, которым нельзя в полной мере сделать такого упрека. Но,

повторяю: их было мало и большинство из них предпочитало молчание (в их числе и генерал

*

Поражение под Фридландом было так велико, что когда на Военном Совете Император Александр поставил

вопрос: продолжать ли войну или просить мира, то брат его Константин высказал мнение, что продолжение

войны было бы равносильно уничтожению Армии. «Если Ваше Величество дадите каждому солдату по

пистолету и прикажете выстрелить в себя — результаты будут те же, что и при дальнейшей борьбе с

противником».

**

Плевна есть удивительный образчик бездарности верхов и общей неготовности Армии.

***

1812 год — есть целый ряд поражений русского оружия, не исключая и Бородина.

180

Электронное издание

www.rp-net.ru

Алексеев — впоследствии фактически Верховный Главнокомандующий русскими армиями,

если только его можно причислить к группе лиц, понимавших действительность, в чем,

впрочем, я сильно сомневаюсь). Еще меньше было число — дерзавших делать литературные

или иные выступления, критикуя существующие порядки. Да и эти выступления делались

весьма осторожно, стараясь не навлечь на себя гнев верхов. Им многие сочувствовали, но

сами молчали. Однако, большинство приспособлялось к существовавшим порядкам и

старалось угождать начальству, заботясь прежде всего о своей карьере. При всем том, они

были мозгом армии, но мозгом, не управлявшим движениями рук и ног военного организма,

а покорно повиновавшимся общему необдуманному и фатальному движению... движению

русского великана на глиняных ногах!

Из галереи офицеров русского Генерального Штаба я ограничусь краткой

характеристикой лишь лучших типов или тех, на долю коих выпала заметная доля в русской

трагедии.

Генерал А. К. Пузыревский — начальник штаба Варшавского военного округа в 90-х

годах прошлого столетия — высокообразованный и талантливый военный историк, критик,

интересный лектор и остроумный собеседник. Как военный критик, искал истины военного

дела в духе и воспитании; но, как и другие искатели правды, не умел или не мог обратить

слова в жизнь. Чутье было, попытки были, но не больше. Впрочем, надо сказать, что его

весьма не любили на верхах и потому не давали «хода»: должность Помощника

Командующего войсками округа дана была ему перед смертью.

Генерал М.И. Драгомиров настолько известен, что о нем распространяться не

приходится. Тоже — большая эрудиция, красноречие и вытекавшая из этого

самоуверенность. То же чутье настоящего дыхания жизни; то же понимание значения

духовного элемента на войне и воспитания в мирное и военное время. Но наряду с этим —

совершенно ненужное добавление: какая-то оригинальность речи и обращения с людьми,

затемнявшая сущность дела и придававшая несерьезный оттенок серьезным делам. Кроме

того, генерал Драгомиров, видимо, не вполне разбирался в людях: сам он сознался, что

«проглядел Р.И. Кондратенко» — героя Порт-Артура, а мы знаем, что он, именно он

выдвинул (тащил за собою) Сухомлинова, начального героя мировой войны! О людях