Философская мысль Китая. От Конфуция до Мао Цзэдуна

В такие времена испытаний буддистский монастырь должен был казаться дарованным богом приютом. Там человеку не приходилось переживать по поводу неразрешимых проблем окружающего мира, от него требовалось только читать манускрипты, выполнять обряды и медитировать. Даже работать не требовалось, так как всем необходимым монахов снабжали миряне. В случае с истинным верующим можно было совершенно не беспокоиться о душевном покое и надеяться на то, что его монастырь останется островком покоя, даже если вокруг него будут полыхать кровопролитные сражения.

Только немногие люди могли получить статус монаха или монахини, зато никому не возбранялось приобщение к буддизму в качестве причащенного человека. Для китайцев все это казалось делом новым. Чтобы получить достаточное удовлетворение от конфуцианства, от человека требовался известный уровень грамоты. В даосизме цель приверженца состояла в обретении бессмертия, но только немногим редким душам суждено было им насладиться. В буддизме, однако, и особенно в его разновидности аспектов махаяны, абсолютно все могли обрести вполне достаточную степень спасения. Понятно, что на спасение следовало рассчитывать только после наступления смерти, а носители традиционной китайской философской мысли о жизни после смерти хранили практически гробовое молчание. Творцы буддизма хотя бы предлагали надежду, и во времена, когда люди жили на земле как в аду, им хотя бы после своей смерти оставалась вера в рай на небесах. В любом случае даже самый забитый индивидуум мог надеяться на благо лично для себя.

Влиятельные бодхисатвы были готовы помочь любому страждущему и даже при этом испытывали нетерпение. Одного из них, числившегося мужчиной в Индии, в Китае переделали в женскую статую, которую американский миссионер Льюис Ходаус назвал «самой популярной в Китае богиней». Он говорит об этой бодхисатве (Гуаньинь, обычно называемый «богиней милосердия»), что «ее изображение встречается практически в каждом домашнем хозяйстве, и посвященные ей храмы нашли себе место во всех уголках Китая». (Признаюсь, что некоторые миниатюрные изваяния этой богини, изящно изготовленные из дерева, слоновой кости или фарфора, выглядят настолько красивыми и манящими, что автор, ваш покорный слуга, едва не обратился в буддизм.)

Теперь поговорим об одном из многочисленных будд по имени Амитабха, отличающемся таким большим состраданием к людям, что он отказался от превращения в будду, разве что при одном условии: ему должны позволить разделить свой громадный запас милости с другими людьми по своему выбору. По этой причине те, кто живет праведно, медитирует всецело на Амитабху или даже (в соответствии с самым оптимистическим толкованием) делает единственное упоминание его имени, должны родиться после смерти в его раю, который называют «территорией сплошного удовольствия».

Это конечно же еще не нирвана, а только один шаг к ее обретению. Однако интервалы времени в буддизме существуют такие немыслимо протяженные, что большинство людей по их поводу совершенно не переживают. Еще одной интересной фигурой представляется Будда, которому предстоит еще прийти, а его изваяние держит в руках мешок, наполненный будущим счастьем для всех. На лице у него постоянно блуждает улыбка, потому что он знает, что, как бы плохо дела ни выглядели сейчас, в счастливом будущем все будет замечательно.

Буддизм в Китае не только обещал спасение людям добропорядочным и истово верующим, но к тому же грозил грешникам разнообразными карами буддистского ада, наглядно представленными в графическом виде храмовых фресок. Но здесь снова предлагается выход. Грешников к мучениям приговаривают не навсегда, а только к череде чистилищ; выполнив тщательно продуманные обряды один за другим, человек может помочь своим любимым миновать эти чистилища поскорее. Службы в память покойных считались в Китае важным обрядом с незапамятных времен; буддисты преуспели в приобретении для себя большого места в исполнении данной старинной функции.