Философская мысль Китая. От Конфуция до Мао Цзэдуна

Как это ни парадоксально, предельно критический настрой научных кругов при династии Цин подвиг многих обладателей самых острых умов к отказу от рассмотрения политических, социальных и экономических проблем в пользу рассмотрения более конкретных предметов.

С самого начала правления династии Цин возникло мощное и растущее в масштабах движение, ориентированное на критическое исследование первых комментариев и древних текстов, которые обеспечивали обоснование авторитета трудов ученых постарше и потому понадежнее, чем произведения неоконфуцианцев. Как мы уже убедились раньше, Гу Яньу внес громадный вклад в изучение фонетики. Опираясь на фундаменты, возведенные учеными конца династии Мин, Гу Яньу преуспел в восстановлении древнего произношения большого количества иероглифов, долгое время остававшегося неизвестным. Так выглядел всего лишь один из инструментов, примененных учеными при династии Цин в их беспримерной деятельности по критическому осмыслению памятников древней литературы, когда они обнаруживали подделки, устраняли старые проблемы и даже в некоторых случаях воссоздавали давно утраченные тексты.

Самые ранние толкования, посвященные произведениям китайской классики, относятся к времени правления династии Хань. Приводилось такое обоснование, что толкователи, служившие при дворе династии Хань, ближе всего по времени находились к срокам написания классических китайских трактатов, поэтому они должны были разбираться в них лучше всех последующих поколений философов. Таким образом, толкования философов времен династии Хань получили признание как наиболее достоверные. Поэтому данное направление науки династии Цин получило название «школы ханьского учения».

Представители этой школы не могли похвастаться литературными изысками и метафизическими разглагольствованиями. Они делали акцент на индуктивные исследования (основанные на выявлении закономерностей в эмпирических данных). Критический разбор текстов в Китае прижился давно, но ученые при династии Цин подняли его на новую высоту совершенства. Чарльз С. Гарднер писал, что «китайцы ничуть не уступают представителям западной науки в вычленении сферы текстовой или предварительной критики, то есть в той дисциплине, которая касается установления подлинности, места и значения текстов, но без их исторической оценки и утилизации».

Ученые времен династии Цин использовали филологию, текстовой и (до меньшей степени) исторический разбор, а также эпиграфику (вспомогательная историческая и филологическая дисциплина, изучающая древние и средневековые надписи на камне и т. п.), чтобы продвигать свои исследования в политическую, социальную и экономическую сферу. Одновременно они занимались исследованиями истории и классики. Представители школы ханьской науки как таковой в первую очередь, однако, заботились об использовании всех имеющихся в их распоряжении средств в интересах дискредитации письменных произведений неоконфуцианцев и материалов, лежащих в основе их исследований. Трудились они и на поприще исследования трудов времен династии Хань, считавшихся наиболее подлинными.

Дай Чжэнь унаследовал приемы этой школы и использовал их для обогащения трудов по литературному разбору произведений старины. Но этого ему показалось недостаточно. Если верить Фан Чаоину, Дай Чжэнем «владело убеждение в том, что с этими исследованиями ничего не заканчивалось самой собой, но их следовало использовать для разработки новой философии, целью которой ставилось бы совершенствование общества. Для него высшая польза от китайской классики заключается в истине, которую она несет потомкам; и ради воспроизведения этой истины он готов был пойти дальше «ханьского учения» точно так же, как его предшественники пошли дальше «сунского учения».

В этом Дай Чжэнь стоял практически особняком. Его предложения в полной мере осмыслить не сумел никто даже в его собственные дни, и его роль в истории развития китайской философской мысли признали совсем недавно. Большинство представителей школы ханьского учения сдалось перед соблазном учения, поэтому их вклад, каким бы крупным ни казался, заключался в подготовке специалистов, знавших «все больше о все меньшем».

Глава 12 Влияние Запада

За сотню лет, соединивших середину XIX с серединой XX века, Китай претерпел более глубокие изменения, чем за все предыдущие две тысячи лет. Преобразования затронули в разной степени политические учреждения, структуру общества и экономическую жизнь. Одновременно корректировки неизбежно коснулись шаблонов китайских философских взглядов.

Эти изменения и поводы, их породившие, оказались настолько многочисленными и сложными, что их полноценный анализ представляется просто невозможным. Однако напрашивается один фундаментальный факт, представляющийся более важным, чем все остальные, и он обещает нам найти ключ к уяснению интересующей нас ситуации в целом.